Охота на василиска - Евгения Пастернак

— Я могу идти? — робко спросил Стас. — Меня ждут.

— Это точно, — согласился Леонид Борисович. — Товарищ капитан, проводите!

У дверей стоял кругленький и печальный наркополицейский.

— Пошли, Стас, — сказал он. — Проверим тебя… на всякий случай…

Ксю шла за следователем, как зомби, но у машины остановилась.

— А почему вы мне разрешили присутствовать? — спросила она Орловского. — Это же допрос… И вы там говорили о должностном преступлении…

— Какой допрос? — удивился Леонид Борисович. — Я даже протокола не вел. И про преступление… это я так, для убедительности.

— И все-таки?

Следователь потер подбородок.

— Ты же Стаса давно знаешь. Как думаешь, он не врал?

Ксюша энергично помотала головой.

— Мне тоже так кажется… Если он весь вечер сидел в Институте физики, то отраву добавил точно не он.

— Почему?

— Эксперты нашли один из пакетиков. Яд впрыснули за несколько минут до употребления. Но ведь Диана что-то про него узнала за день до смерти? Что-то такое… тайное… Как думаешь, это совпадение?

Ксю задумалась.

— Тебя подвезти?

— Нет, я на метро!

Уже на эскалаторе она сообразила, что на ее вопрос, почему он позволил ей наблюдать этот странный разговор, следователь так и не ответил.

Ксюша начала названивать Стасу еще в метро. Он долго был недоступен. Отзвонился, когда она подходила к дому.

— Я был в наркологии, — объяснил он, — у меня взяли анализы. Пытаются найти, что я курю.

Ксюша, даже не видя Стаса, понимала, что с ним что-то не так. Нет. С ним все не так. Он всегда был живой и энергичный. А стал унылый и серый. Безразличный.

— Нам нужно поговорить! — выпалила Ксюша.

— Я приеду, — тихо ответил Стас.

На этот раз чаем отпаивали его. Стас был ошарашен. И напором следователя, и тем, что его подозревают в убийстве, и тем, что в его организме искали наркотики.

— Я же борюсь с ними! Уже два года борюсь! Как он мог подумать, что я эту гадость сам буду курить! Зачем мне это?

Ксюша поняла, что лирику Стас пропустил мимо ушей, и не знала, как его выспросить про отношения с Мышкой. Или про Мышкины чувства к нему. Она бы так и не решилась на разговор, но тут, к счастью, зазвонил домофон. Это оказался Егор.

Когда он влетел в квартиру, Ксю вздрогнула. Он был не просто бледный. Он был зеленый. И со щетиной — редкой, бледной и противной.

— Мышка жива! — выпалил он, подсунув Ксюше под нос телефон.

— Что? — хором спросили Стас и Ксю.

— Она жива! — сообщил он еще раз. — Она онлайн! Посмотрите!

— Егор, просто кто-то включил ее компьютер, — попыталась объяснить Ксюша. — Или следователь читает ее страницу…

— Нет, она жива, — упрямо сказал Егор, — я не хочу, чтобы она… Что ты сказала?

— Я сказала, что ее страницу может читать следователь или…

— Следователь? — взвился Егор. — Этот… этот жлоб читает ее страницу?

— Он действует в интересах следствия, — начала Ксюша, но Егор ее опять перебил:

— Никто не смеет читать ее личную переписку. Никто! Слышишь? Это не его дело!

— Егор, не кричи, — вступил в разговор Стас. — Он уже все прочел, судя по тому, что меня подозревают в убийстве.

— Так тебе и надо! — вспылил Егор. — Моя б воля…

Тут уж не выдержал Стас.

— Да пошел ты в пень! — заорал он. — Меня три часа продержали в наркодиспансере, мне этот следак душу вынул, еще и ты теперь по мозгам ездить будешь! Я вообще ничего не понимаю!

— Она любила тебя, дебил! — очень спокойно сказал Егор и вышел в прихожую.

Хлопнула входная дверь. На кухне повисла гробовая тишина.

— Я не знала, — тихо сказала Ксюша.

Стас несколько раз открыл и закрыл рот, но так ничего и не сказал. Ксюше вдруг показалось, что сейчас он ее ударит. «А ведь он мог убить! — в ужасе подумала она. — Он и меня может…» Ей захотелось закричать, позвать из соседней комнаты родителей, но она не могла. Стас мотнул головой и направился к двери.

Ночь прошла кошмарно в прямом смысле слова — Ксюше снился один и тот же кошмар. Она просыпалась, переворачивалась на другой бок — и кошмар повторялся. Утром она не смогла вспомнить сон, и от этого становилось еще страшнее. Мама, увидев Ксюшино лицо, предложила не ходить в школу, но оставаться дома Ксю не собиралась — в одиночестве совсем свихнуться можно.

Уже на первом уроке она поняла, что пришла зря — голова гудела, словно в ней включили перфоратор. Ксю попросилась выйти и побрела в медкабинет. Около окна увидела странную картину: следователь стоял, уткнувшись лбом в стекло, и не шевелился. Ксюша помялась немного, но все же подошла.

— А у меня тоже голова болит, — сказала она вместо «здравствуйте».

Леонид Борисович, не меняя позы, вынул из кармана и протянул Ксюше початую упаковку «Цитрамона». Девушка оторвала одну таблетку, повертела ее в руках.

— А водички нет запить? — спросила она.

Следователь, не отлипая лбом от стекла, полез за пазуху и извлек металлическую флягу.

— Э-э-э… — опасливо протянула Ксю.

— Это компот, — тихо сказал Леонид Борисович. — Домашний.

Запив таблетку, девушка прислушалась к себе. Голова болела так же, надо было подождать. Она вернула флягу и стала рядом со следователем, тоже глядя в окно. Во дворе было пусто.

— А куда вы смотрите?

— Автобус наркоконтроля. Он уехал.

— А, — сказала Ксю, хотя ничего не поняла.

— Они не нашли следов наркотиков у ваших учеников. Ни у одного. А потом мы наугад выхватили десяток парней и девчонок. Отвезли их в лабораторию. Проверили на все подряд. Тщательно проверяли. Нашли следы употребления у половины.

Следователь замолчал и закрыл глаза. Только теперь Ксю заметила, что он очень бледный.

— Спайс? — спросила она.

— Нет такого наркотика — спайс… Есть куча дряни, которую продают под этим названием.

Они помолчали. Ксюша поняла, что ей становится легче.

— А у Стаса ничего не нашли?

Леонид Борисович покачал головой: