Очаровательная проказница - Лиз Карлайл

— Для чего?

— Единственный способ воспрепятствовать Рэнноку, наказать Зоэ. — Голос Мерсера сделался глухим. — Ты меня понимаешь? Ты хочешь, чтобы ее жизнь превратилась в ад? И противном случае иди… и ради Бога, Робин, соверши дело своей жизни.

Сгорбившись над туалетным столиком в дамской комнате, Зоэ все еще шмыгала носом и безрезультатно промокала опухшие глаза, когда Джонет, леди Килдермор, нашла ее там, встревоженная горничной, выскочившей из комнаты, после того как Зоэ ворвалась туда с галстуком Робина на шее.

— Зоэ, дорогая!

Зоэ подняла голову, поймав в зеркале встревоженный взгляд Джонет. Та положила прохладную руку на плечо Зоэ. С черными, как вороново крыло волосами и тонким лицом Джонет была красива и уверена в себе. Зоэ, наоборот, чувствовала себя неуклюжей. Она боялась говорить, боялась, что мать Робина уже все знает, боялась, что может выдать себя, разразившись потоком слез.

Но в глазах Джонет было лишь беспокойство, она села рядом.

— Моя дорогая, что-то случилось? — спросила она, заправляя прядь волос Зоэ в прическу. — Ты выглядишь… нездоровой.

Нездорова! Вполне подходящее оправдание.

— У меня жуткая головная боль, — солгала Зоэ. — Пожалуйста, Джонет, вы пришлете ко мне Эви? Я очень хочу уехать домой.

— А-а… — Джонет кивнула, и ее губы понимающе поджались. — Я сейчас же велю подать карету твоего отца. — Потом, к позору Зоэ, Джонет наклонилась и подняла галстук, торопливо брошенный под стол.

В течение нескольких секунд Джонет почти меланхолично перебирала ткань в руках.

— Возможно, ты предпочла бы уехать с заднего двора, милая? — наконец сказала она.

Зоэ с дрожью выдохнула.

— О да, Джонет, если можно! — прошептала она, прикрыв глаза рукой. — Я… мне очень жаль. Я выгляжу как пугало?

— Нет, ты выглядишь несчастной, дитя.

Джонет тщательно свернула белоснежную ткань, лишь однажды подняв взгляд. Конечно, это похоже на мужской галстук, но как он очутился в дамской комнате? Какое оправдание можно придумать? Зоэ не могла думать ни о чем, кроме оскорбительной правды, поэтому сидела безмолвно, с каждой минутой чувствуя себя все несчастнее.

Разгладив последнюю морщину, Джонет отложила галстук в сторону и повернулась к Зоэ.

— Не надо отчаиваться, дорогая, — сказала она с едва заметной улыбкой, заправив очередной локон за ухо Зоэ. — Что бы ни произошло, это можно исправить. Всегда есть выход.

Выход был, но до того, как в комнату ввалилась виконтесса де Шеро.

Но ведь это не совсем честно? Зоэ сама загубила собственную жизнь. Она уже несколько лет была на пути к гибели и должна винить только себя.

— Ох, Джонет! — с рыданием вырвалось у нее. — Вы никогда меня не простите!

К ее изумлению, Джонет протянула к ней руки.

— Я совершенно уверена, Зоэ, что все уладится, — сказала она, быстро обняв ее за плечи. — Позволь мне прибрать твои волосы. А потом мы спустимся и найдем Эви, хорошо?

Лорд Рэннок вышел из бального зала в парк и обдумывал, что случилось с его старшей дочерью, когда почувствовал чье-то присутствие во мраке. Не поворачиваясь, он властно бросил через плечо:

— Подойдите!

Младший сын Джонет шагнул в слабое пятно света, льющегося из зала. На лорде Роберте Роуленде был лавандовый жилет, на лице кислое выражение, было ли это связано между собой, Рэннок не знал. Но жилет, бесспорно, отвратительный.

Рэннок допил кларет.

— Что вы хотите?

Молодой человек подвинулся ближе.

— Уделите мне минуту, сэр… — произнес он нерешительно. — Я собирался спросить… о Зоэ…

Лорд Рэннок свел темные брови.

— О Зоэ? — Он старался сохранять терпение, в отсутствии которого его всегда упрекала жена. — Что, черт возьми, вы хотите сказать?

Лорд Роберт неловко прочистил горло.

— Мм… сэр, видите ли, Хаверфилд… совсем не то. Учитывая, как обстоят дела… между Зоэ и мной.

— Нет, Роберт, — сказал Рэннок, задаваясь вопросом, сколько раз человек может запнуться в одном предложении. — Не вижу.

Лорд Роберт вздрогнул, словно в лицо ему ударил луч яркого света.

— Хаверфилд, конечно, хороший парень, — продолжал он. — Трезвый, образец добродетели… и все такое. Матушка его, правду сказать, мегера. Но он совсем не подходит для… для…

— Для чего, Роберт? — подгонял его Рэннок. — Ради Бога! Говорите!

— Для Зоэ, — наконец произнес лорд Роберт. Его лицо теперь было бескровным.

Маркиз долго смотрел сверху вниз на своего молодого родственника. Хотя Робин не маленький, лорд Рэннок был просто громадный.

— Хаверфилд уже сделал Зоэ предложение, — решительно заявил он. — Так что теперь это не ваше дело.

Лорд Роберт почесал голову.

— Нет-нет, я хочу сказать, сэр… я хотел бы сделать предложение Зоэ.

Рэннок отступил на шаг.

— Вы? — рыкнул он. — Вы хотели бы сделать предложение Зоэ?

— Д-да, сэр. — Если бы лорд Роберт держал шапку в руках, то сейчас скрутил бы ее в узел. — Знаете, я всю жизнь любил ее. — Он запнулся. — Безумно. Неистово. До меня это только что дошло, понимаете? Когда я услышал о Хаверфилде… Не могу вынести… что ее выдадут за него. Мое сердце этого не выдержит.

— Что за вздор?! — Рэннок наклонился и принюхался. — Снова приложился к доброму виски?

— Нет, сэр, — порывисто ответил Робин. — Трезвый, как сельский викарий, сэр, Я больше всего на свете хочу жениться на Зоэ.

Именно тогда Рэннок заметил чью-то тень. Он обернулся.

— Чарли! — рявкнул он дворецкому. — Пошлите лакея за моей женой и дочерью и велите подать карету. Тут происходит что-то странное.

Чарлз Доналдсон шагнул в открытую дверь и натянуто поклонился.

— Карета у задних ворот, сэр, — сказал он с сильным шотландским акцентом. — Я иду за леди Рэннок, а мисс Зоэ уже ждет.

Рэннок кивнул:

— Вы настоящее сокровище, Чарли. — Потом он переключил внимание на Роберта. — Что касается вас, сэр, вы, должно быть, обезумели. Я уезжаю, чтобы как следует поговорить с дочерью. Думаете, я услышу от нее историю о безумной любви?

— Н-не могу сказать, сэр. — Лорд Роберт снова вздрогнул. — Может быть… Осмелюсь сказать… вполне возможно.

— Да, — язвительно произнес Рэннок, — я тоже осмелюсь сказать, что это вполне возможно, и тогда, мой мальчик, у меня появится гораздо больше подозрений, чем сейчас.

На следующее утро леди Рэннок вошла в личную библиотеку мужа в Стрэт-Хаусе с подспудным ощущением, что однажды уже пережила нечто подобное. К ее радости, комната оказалась пустой.