Растерзанное сердце - Питер Робинсон

— Что?

— Это может оказаться трудновато, сэр. Я хочу сказать… они все уже разъехались по домам. Музыканты вообще… ну, до них не так-то легко достучаться.

— Они ведь не отличаются от меня или от вас, Эндерби? Не члены же они королевского семейства или кто-нибудь в этом роде?

— Нет, сэр, они больше похожи на кинозвезд…

— Да, дела. Однако выхода у нас нет. Я займусь двумя местными группами, но, поскольку остальные тоже имеют к этому отношение, постарайтесь побеседовать с ними. Пусть вам кто-нибудь поможет.

— Есть, сэр, — неохотно ответил Эндерби и повернулся, чтобы идти.

— Да, Эндерби…

— Сэр?

— Не знаю, как у вас тут принято, в Северном Йоркшире, но, пока вы работаете со мной, я бы предпочел, чтобы вы ходили подстриженным.

Эндерби покраснел:

— Есть, сэр.

— Жестковато вы с ним, а, сэр? — заметил Брэдли, когда Эндерби удалился.

— Он раздолбай.

— Я не об этом, насчет опроса групп. Знаете, он прав. Некоторые из этих рок-звезд и правда серьезные и влиятельные ребята.

— А что ты от меня хочешь, Саймон? Чтобы из-за того, что эти люди — какие-то земные божества, я закрыл глаза на полсотни человек, которые могли видеть жертву вместе с убийцей?

— Нет, сэр.

— Ладно. Поехали домой. Может, мне повезет и я успею на вскрытие, которое будет делать доктор О'Нил. А ты отправляйся на йоркширское телевидение и на Би-би-си, посмотри пленки, которые они наснимали на фестивале.

— Что мне искать, сэр?

— Пока ищи все. Нашу девушку, всех, с кем она, возможно, там была. Обращай внимание на любое нестандартное поведение. — Чедвик помолчал. — Хотя насчет последнего, пожалуй, не беспокойся. Думаю, они все вели себя странно и нестандартно, если учесть, с какими людьми мы имеем дело.

Брэдли рассмеялся:

— Есть, сэр.

— Проявляй инициативу, дружок, вот и все. Зато тебе не придется любоваться, как доктор взрезает нашу бедняжку.

Перед уходом Чедвик обернулся и поглядел на испятнанную кровью землю.

— Что такое, сэр? — спросил Брэдли.

— Мне все утро это покоя не дает. Спальный мешок.

— Спальный мешок?

— Ну да. Откуда он взялся, Саймон? Неужели убийца случайно прихватил его с собой, когда шел по лесу?

— Наверное, могло быть и так.

— Да, но это не очень-то убедительное объяснение, верно? Совсем неубедительное.

Электричество включили уже после полуночи; ветер все бушевал, на сей раз еще и швыряя потоки дождя в окна и на покрытые лишайником крыши Фордхема. Коронерский фургон увез тело, и доктор Гленденинг пообещал, что постарается провести вскрытие в ближайший же день, даже несмотря на то, что это суббота. Криминалисты работали при новом освещении точно так же, как орудовали до этого: собирали образцы, помечали их и тщательно укладывали в пакеты. Пока они не нашли ничего, что сразу показалось бы важным. На место происшествия явились один-два представителя местных средств массовой информации, и Дэвид Уитни, полицейский пресс-секретарь, охлаждал их пыл, скармливая им крохи информации.

Как только включили электричество, Бэнкс немедленно осмотрел остальную часть коттеджа и вскоре понял, что если у Ника и были с собой какие-то личные вещи, то все они пропали — за исключением его одежды, туалетных принадлежностей и нескольких книг. В частности, не было бумажника, мобильника, не было ничего, на чем стояло бы его имя. Одежда мало о чем говорила. Никаких изысков, повседневные шмотки: недорогие рубашки, серый пиджак в мелкую полоску, рабочие штаны, джинсы «Левайс» — и практически все. Среди туалетных принадлежностей нашлись лекарства: видимо, Ник страдал (или воображал, что страдает) изжогой и несварением желудка, если судить по всевозможным антацидным средствам, которые он с собой привез. Уинсом сообщила, что его машина — «рено-меган» — открывается карточкой, а не ключом. Карточки в пределах видимости она не обнаружила, почему позвонила в полицейский гараж в Иствейле, где ей сказали, что постараются как можно скорее кого-нибудь прислать.

В Национальной полицейской компьютерной базе не оказалось никаких данных относительно этой машины, добавила Уинсом, значит, ей придется узнавать подробности в агентстве регистрации автомобилей в Суонси, как только она сумеет кого-нибудь там отыскать, что не так-то просто сделать в выходные. При необходимости можно было бы обратиться в Национальную базу ДНК, где хранятся образцы генетического материала не только осужденных преступников, но и вообще всех, кто когда-либо подвергался аресту, даже если потом был оправдан. Общественность возмущалась таким ограничением свободы личности, но эта база данных уже не раз оказывалась полезной при идентификации тел, а также во многих иных случаях.

Выяснить, кто такой был этот Ник, ничего не стоило, но кто-то затруднил им опознание, и Бэнкс задавался вопросом — зачем. Возможно, установив личность жертвы, полиция быстро выйдет на убийцу? Может быть, преступнику нужно было выиграть время, чтобы скрыться?

Очевидно, Ник пользовался только одной спальней из двух. В другой даже не были застелены кровати. Бросив взгляд, Бэнкс заключил, что на обеих половинах двуспальной кровати ночевали, но, может быть, этот Ник просто ворочался во сне, как медведь? Питер Дарби уже сделал все нужные фотографии в этой комнате, и криминалисты паковали постельное белье, чтобы передать его на анализ. В ящиках у кровати не нашлось ни единого презерватива, вообще не обнаружилось ничего, что указывало бы на то, что представлял собой этот таинственный Ник, — за исключением книги в бумажной обложке, лежавшей на прикроватном столике: Иэн Макьюэн, «Искупление».

Судя по закладке, Ник добрался до шестьдесят восьмой страницы. Бэнкс пролистал книгу. На заднем форзаце кто-то вывел карандашом, чуть заметно, шесть неровных рядов цифр, некоторые были обведены кружком. Он вернулся к началу и увидел цену — 3,5 фунта, тоже написанную карандашом, но другим почерком, на первой странице, справа вверху. Стало быть, книга из букинистического, перед Ником ею могло владеть сколько угодно человек, и цифры написал кто-то из них. А если все-таки он? Бэнкс подозвал одного из сотрудников криминалистического отдела, велел ему упаковать книгу и проследить, чтобы сделали фотокопию интересующей его страницы.

Раздосадованный недостатком сведений о жертве, Бэнкс спустился по лестнице. Итак, он знал лишь то, что убитый решал кроссворд из «Индепендент», читал «Искупление», был вежлив, не отличался болтливостью, предпочитал обычную повседневную одежду, возможно, страдал от несварения, курил «Данхилл» и носил очки. Это не давало ни малейшей зацепки, чтобы хотя бы начать строить предположения, кто мог желать его смерти и почему. Терпение, призвал себя Бэнкс, мы только начали. Но терпения ему отчетливо не хватало.