Гримуар - Антон Лаптев

— А Восточная дорога? — живо напомнил мастеру Йошка, юноша во всех отношениях чрезвычайно любопытный и алчный до новых знаний.

— Восточная дорога не так интересна. Гримуар, унесенный евреем из Ватикана, передается в дар раввинами ученому Рехлину в знак благодарности за то, что он спас их книги от сожжения, бесстрашно выступив перед императором Максимилианом. Но, что удивительно, через некоторое время Иоанн Рехлин возвращает раввинам книгу и советует тотчас же сжечь ее. К счастью, те не слушаются Рехлина и не уничтожают книгу. Вскоре гримуар теряется на некоторое время, затем неожиданно всплывает в Праге…

— В Праге?

— Именно, сын мой. Им владеет раввин Иегуда Лёва бен Бецалель. С помощью нескольких расшифрованных строчек ему удается оживить мертвую глину. Так в Праге появляется голем, — провозгласил пан Платон с некоторой укоризной. — Голем, оживший истукан, слепленный из глины, наделал в нашей славной столице немало бедствий и шума. Ну да чего уж там, — махнул рукой мастер. — Дело давнее. После смерти раввина евреи сочли нужным продать таинственный гримуар моему товарищу Карлу Новотному. После некоторого изучения Новотный приходит к нашему дорогому королю и просит его освободить Карла от обязанностей. Разговор проходил один на один, поэтому я могу судить о нем только по нескольким оброненным фразам, сказанным Карлом перед расставанием. Разговор касался некоей системы трансмутации, доселе никому не известной. Карл собирался переезжать в Городок и зашел ко мне в библиотеку попрощаться. Вот тогда-то он и взял с меня обещание в случае чего помочь ему или же продолжить его дело. Вот почему я здесь, с Высочайшего повеления, занимаюсь расследованием этого странного дела, — так закончил свой рассказ пан Платон, прозванный Пражским.

Йошка огляделся. Огонь в камине почти совсем уже погас, лишь угли красиво тлели, распространяя вокруг себя остатки того тепла, которое удалось извлечь из них во время горения. За окном стояла уже ночная тьма. Повернув голову и бросив взгляд в окно, юноша даже не смог разглядеть сидящую на ветке большую толстую сову, внимательно слушавшую вместе с ним рассказ мастера. Но едва лишь библиотекарь закончил говорить, как сова, бесшумно взмахнув крылами, поднялась в воздух и полетела в направлении садов, окружавших домик алхимика.

— Думаю, на сегодня хватит историй. Пора спать, — объявил пан Платон и первым забрался в постель.

Йошка последовал его примеру. Он улегся и попытался было заснуть, но сон не шел к нему. В голове мелькали книги в красных переплетах, большие и маленькие, алого цвета или бурого. Наконец, решив что учитель уже совсем заснул, Йошка медленно поднялся с кровати, оделся и бесшумно прошел к двери. В мозгу у него крутилась мысль: кто же оставил огниво, найденное нынче утром? Юноша решил, что раз этот кто-то пришел предыдущей ночью с огнивом, он же может прийти и нынешней ночью за ним же. Йошке смерть как хотелось доказать учителю свою необходимость и полезность в этом расследовании.

Платон открыл глаза, проследил за тем как ученик бесшумно выскользнул из комнаты, и улыбнулся, чрезвычайно довольный поведением юноши. «Ученый, особенно когда его мучит жажда знаний и открытий, не должен спать», — подумал он и вновь закрыл глаза.

Тихо выйдя в коридор и спустившись впотьмах по лестнице, Йошка приоткрыл заднюю дверь, ведущую к амбарам, примыкавшим к постоялому двору, и осторожно выскользнул в ночь. Выйдя наружу, он остановился и внимательно прислушался к ночным звукам.

Ночь выдалась темная. Серп убывающей луны слабо светил сквозь необъяснимо откуда набежавшие тучи. Ночная прохлада неприятно холодила тело Йошки, едва прикрытое шерстяным исподним и накинутой на него курткой. Свою мантию, которая бы сейчас весьма пригодилась, юноша по забывчивости или по растяпству, если так будет угодно Читателю, оставил на постоялом дворе. Что ж, сие свойственно молодости.

Стараясь как можно тише стучать своими подкованными на столичный манер сапогами, Йошка бежал в направлении садов. Мимо шли ряды невысоких, преимущественно одноэтажных домиков, ярко раскрашенных, с красными черепичными крышами. Вот наконец он выбежал на площадь, обогнул фонтан и направился было далее, как вдруг до его слуха донеслись странные звуки. Юноша застыл на месте. В его голове тотчас же пронеслись те жуткие истории, которые были рассказаны при свете костра на берегу Влтавы в том самом месте, где обычно подмастерья со двора Его Величества ловили рыбу в кругу друзей — таких же юных озорников, как и наш молодой следователь. Там были истории и про водяного, всего измазанного в тине, и про поющих русалок с открытыми грудями, и про вурдалаков, встающих по ночам из могил и пьющих кровь одиноких путников, и про ведьм — пожирательниц новорожденных, и про волков-оборотней. Однако вскоре Йошка немного пришел в себя и установил, что таинственные звуки были не чем иным, как пением, которое раздавалось из костела. Воспрянув духом, юноша отважился подойти к церковным воротам. Двери оказались приоткрыты. Из костела доносилось пение.

Псалмы поют, решил про себя Йошка, так как язык показался ему латинским.

Осторожно заглянув в щелочку, оставленную приоткрытой дверью, от которой на ступеньки падал желтый лучик, юноша, удивленный, но не испуганный, остолбенел. Действительно, то, что он увидел, не поддавалось логическому объяснению. В костеле, за исключением священника, более никого не было. То есть с того места, откуда в помещение заглядывал Йошка, было очень хорошо видно хоры, которые оказались пусты. Священник же в полном облачении стоял у алтаря и, как показалось юному следователю, дирижировал невидимым хором, поющим по-латыни приятный для слуха псалом. Само же убранство церкви было неярко освещено.

Похлопав своими длинными и пушистыми, как у девицы, ресницами, Йошка решил, что здесь что-то нечисто и в этом таинственном пении обязательно надо разобраться, но он помнил свою основную цель ночного приключения, а потому со вздохом оторвался от щели и помчался дальше в направлении садов, окружавших домик алхимика.

Уже вбегая в сад, юноша почувствовал, как тучи все более закрывают небо, потому что даже слабое освещение земли, которое давал лунный серп, совершенно пропало. Это принудило Йошку перейти на медленный шаг. Обходя яблони и вишни, в изобилии растущие в садах, он наконец-то добрался до домика. Остановившись, он старательно прислушался, поводя при этом голову то вправо, то влево, как это обычно делала любимая собака пана Ванека. Аптекарь на ночь всегда выпускал во двор своего пса, угрюмого волкодава, которого боялась вся улица, кроме одного только Йошки, который за время знакомства с волкодавом успел не только изучить его повадки, но даже и подружиться с незлобивым, в общем-то, псом. Кругом стояла тишина, по праву сравнимая с могильной. Ничто не нарушало покоя окружающей природы сего таинственного, как его назвал пан Платон, места возможного преступления.

Подойдя к домику, Йошка помедлил, решая, открыть ли калитку или же перепрыгнуть через нее. Естественно, что юность приняла решение в пользу ловкости. Высоко подпрыгнув, юноша сиганул через забор, но тут его ждала оплошность. Он немного не рассчитал высоты и, зацепившись задом за острие забора, с грохотом рухнул на розовый куст, растущий у самого забора. Помянув нечистого, юноша встал, отряхнулся, потрогал рукой зад, прикинул, какова, должно быть, станет заплата, и еще раз чертыхнулся. Ему вспомнилось, как пан Ванек однажды рассказывал, сидя у стойки аптеки тихим зимним вечером, что сатана умеет менять внешность в угоду свою, в том числе и преображаться в дитя Господа — человека. И всем он убедительно на человека похож, однако ж его не так уж и трудно опознать. Для этого надо только снять штаны с преображенного нечистого. Сатана не умеет подделывать самую низменную часть людскую, а именно его зад. У сатаны вместо него второе лицо.