Татьянин день - Юлия Зеленина

«Странная композиция… Я бы назвала ее «Скорбь», – размышляла Ксюша, глядя на постаревших школьных приятельниц. Она взяла чашку и поднесла ее к губам, в ней уже не было чая, но молодая женщина сделала вид, что допила оставшуюся жидкость.

– Просто тебе немножко не повезло, Дуня. Чуть-чуть. Ты главное себя ни в чем не вини, оттаяла часть композиции с фамилией Баль.

– Да я и не виню! – отмахнулась Дуня и, взяв вилку, возобновила трапезу, давая понять, что разговор о не радужной и несчастливой судьбе окончен.

– А муж твой первый – козел! – голос Борковской в очередной раз промчался над столиками кафе.

– Таня! – посетовала Дунаева, воровато оглядываясь по сторонам.

– Насильно мил не будешь. Мама так говорила. Ее тоже мой отец бросил. Я тогда совсем ребенком была.

– Как хорошо быть ребенком – никаких забот, никаких проблем… Становишься взрослым и понеслось – начинаются проблемы со здоровьем, любовью, работой, – задумчиво произнесла Карасева, поправляя шляпу. Детство – это было самое прекрасное время в ее жизни. Любящие родители, заботливые бабушка и дедушка… Далекое безвозвратно ушедшее прошлое с чудесными воспоминаниями – яркими, как солнце. Наверное, в юности Карасик исчерпала лимит любви, которой получала сполна от всех членов семейства. И осталась пустота… Холодная пустота… Бесперспективная пустота…

– Я бы не хотела быть ребенком… Это глупо! Я бы студенткой хотела быть, – заявление Борковской вызвало улыбки подруг.

– Так поступай, кто тебе не дает?

– Возраст, дорогая Дуня, мне уже не шестнадцать!

– Люди и в пятьдесят учатся! – голос Ксении звучал сухо и делово. Татьяны замерли, уставившись на оратора. – Дело не в возрасте, ты же понимаешь, а в нежелании что-то изменить в своей жизни.

– Тебе когда исполнится пятьдесят – ты и поступай! – оскалилась Борковская, приступ негодования выступил румянцем на ее желтоватом от посещений солярия лице.

– Поступлю, если мне понадобится третье высшее образование, – металл в голосе Ксении говорил о том, что она принимает очередной вызов бывшей одноклассницы, но вновь зазвонил мобильный, и женщина немного разочаровано посмотрела на горланящую приятной мелодией трубку. Не отводя взгляда от Борковской, Ксюша медленно встала, после чего отошла от столика, включившись в телефонный разговор.

– Ну, давайте, выпьем за нас! – понизив голос, предложила Баль, украдкой наблюдая за маячащей неподалеку неприятельницей. – За Танюш, Танечек, Татьян.

Дуня весело подхватила бокал и радостно закивав, произнесла: «Выпьем!». Ее осунувшееся лицо разрумянилось, в глазах появился озорной блеск, будто в ней проснулась девчонка из далеких школьных времен.

– Дуня, ты пошла в отрыв? – Карасева с материнской улыбкой наблюдала за тем, как расцветает ее лучшая подруга.

– А, выпьем! Я давно уже не употребляла. Если что – ловите меня, а то я быстро…

– Не бойся, подруга, я рядом!

К диалогу Карасевой и Дунаевой, встрепенувшись, подключилась Боковская:

– А помните, девочки, как в десятом классе мы взяли бутылку дешевого портвейна?

Женщины дружно рассмеялись и, перебивая друг друга, делились воспоминаниями об алкогольном приключении из далеких школьных времен.

Старшеклассники почему-то всегда стремятся демонстрировать окружающим, что давно миновали стадию развития под названием «ребенок». Вдохновение они черпают из наблюдений за взрослыми. Познания каждого подрастающего поколения зависят от окружающей их среды и, конечно, от воспитания. Юные Тани, как и многие их сверстники, четко осознавали: употребляемый алкоголь – один из веских аргументов, доказывающих, что детство – позади. Козырнуть историей перед приятелями о том, как ты напился, считалось престижно и взросло! Четыре подруги приобрели в захудалом магазинчике дешевое крепленое вино, которое взрослые почему-то называли «бормотуха». Продавщицу не смутил школьный возраст покупательниц, и она с доброжелательной улыбкой выдала девочкам суррогатное пойло непонятного производства. Тани давились в подъезде многоэтажки приторным винищем в ожидании опьяняющего эффекта. И он не заставил себя долго ждать: буквально через полчаса неокрепшие умы и организмы были отравлены алкоголем. Дунаева оказалась самым слабым звеном: девочку начало тошнить прямо на месте распития и собутыльницы поволокли ее на свежий воздух. На улице бедную Дуню разморило еще больше, и она отключилась прямо на лавке возле подъезда. Верная наперсница Карасева осталась рядом с дремлющей подружкой, а Баль и Борковская отправились искать приключения – уж очень бурлил запрещенный напиток в крови взрослеющих нимфеток.

– Оставь меня, Карасик, иди тоже погуляй, – заботливо предложила Дуня, но Таня не могла бросить дремлющую подругу одну на лавке в чужом дворе.

А позже выяснилась, что волна алкоголя смыла сознание еще одной Татьяны – Борковской. Неожиданно она почувствовала потребность в большой и чистой любви. Необходимость усмирять разбуянившуюся подругу выпала на долю Бали. Она, словно строгая нянька, блюла одухотворенную Джульетту, ищущую своего Ромео, преследуя ее по всему городу. Апогеем их гонки стала долгожданная встреча «шекспировских» героев: Борковская встретила компанию веселых юношей, среди которых случайно обнаружила любовь всей своей жизни. Не скрывая радости, она запрыгнула на незнакомца, а не верящий своему счастью прыщавый юнец бережно уложил ее на соседнюю лавку, которая была свободна…

– Я еле вытащила тебя из-под него, – продолжила экзекуцию Баля. – А ты вопила: не вмешивайся в наше большое и светлое чувство!

– С кем не было-то? Кто не перебирал? Каждый в свое время чудил, – Борковская поморщилась от потока устаревшей информации, сыпавшейся из архивов Тани Баль, которая наслаждаясь триумфом, добавляла новых деталей в рассказ о любовной эйфории под «портвешок».

– Не каждый! Я ни разу не напивалась, – слукавила Баля, уставившись на подругу. По-крайней мере, в школьные годы алкоголь не сшибал ее с ног, и разум юной Тани всегда оставался ясен. Это уже потом, когда жизнь внесла свои коррективы, насытив ее существование таким грузом, что не каждый мог вынести, она начала использовать спиртное, как анестезию, чем, собственно говоря, не гордилась.

– Моралитэ ты наша! – съязвила Борковская.

– Кто-то же должен быть трезвым, чтобы ловить по городу пьяных шлюшек!

Таня Борковская в ответ лишь небрежно махнула изящной ручкой, и чуть было не опрокинула бокал с остатками мартини, чем вызвала еще большее оживление за столиком. Тани расхохотались и, вновь перебивая друг друга, погрузились в воспоминания о хмельной эпопее с многолетней выдержкой.

– Я что-то пропустила? – с любопытством спросила Ксюша, возвращаясь к столику. Школьные подружки с одинаковым именем лишь молча переглянулись, не произнеся ни звука. Возвращение Ксении развеяло остатки грозовых туч над столом, и воронка скандала между Баль и Борковской растворилась в повисшей тишине.