Уцелевший - Чак Паланик

В эту ночь я пробую новый способ поедания лосося en croute, сексуальный поворот запястья, маленький эффектный жест для людей, на которых я работаю, чтобы поразить остальных гостей на их следующем званом обеде. Маленький светский трюк. Эквивалент бальных танцев в этикете. Я работаю над небольшим эффектным приемом подношения ко рту лука со сливками. Я уже почти достиг совершенства в беспроигрышной технике избавления от излишка сливок, когда зазвонил телефон. Опять.

Звонит парень, чтобы сказать, что он провалил экзамен по алгебре.

Просто ради практики я говорю: Убей себя.

Женщина звонит и говорит, что ее дети плохо себя ведут.

Не теряя темпа, я говорю ей: Убей себя.

Мужчина звонит, чтобы сказать, что у него не заводится машина.

Убей себя.

Женщина звонит, чтобы спросить, во сколько начинается последний киносеанс.

Убей себя.

Она спрашивает: «Это 555-13-27? Это кинотеатр Мурхаус?»

Я говорю: Убей себя. Убей себя. Убей себя.

Девушка звонит и спрашивает: «А умирать очень больно?»

Ну, дорогая моя, говорю я ей, да, но продолжать жить еще больнее.

«Я просто интересуюсь, — говорит она. — На прошлой неделе мой брат совершил самоубийство».

Это должна быть Фертилити Холлис. Я спрашиваю, сколько лет было ее брату? Я делаю голос ниже, изменяю его настолько, что, надеюсь, она не узнает меня.

«Двадцать четыре,» — говорит она безо всякого плача и подобных вещей. В ее голосе нет даже грусти.

Ее голос заставляет меня думать о ее губах думать о ее дыхании думать о ее груди.

Первое к Коринфянам, Глава Шестая, Стих Восемнадцатый:

«Бегайте блуда … блудник грешит против собственного тела».

Моим новым, низким голосом я прошу ее рассказать о том, что она чувствует.

«Мудрость состоит в умении выбрать момент, — говорит она. — Я не могу решиться. Весна почти закончилась, а я действительно ненавижу свою работу. У договора аренды квартиры скоро закончится срок. Штрафы за неправильную парковку через неделю будут просрочены. Если я когда-нибудь соберусь сделать это, то сейчас самое подходящее время, чтобы убить себя».

Есть много прекрасных причин, чтобы жить, говорю я и при этом надеюсь, что она не попросит предоставить ей список. Я спрашиваю, нет ли кого-то еще, кто разделяет ее печаль по брату? Может, старый друг ее брата, который помог бы ей пережить эту трагедию?

«Вообще-то нет».

Я спрашиваю, приходит ли кто-то еще на могилу ее брата?

«Нет».

Я спрашиваю: что, вообще никто? Никто даже не кладет цветы на его могилу? Никто из старых друзей?

«Нет».

Ясно, что я произвел большое впечатление.

«Нет, — говорит она. — Хотя постойте. Был там один очень таинственный парень».

Здорово. Я таинственный.

Я спрашиваю, что она имеет в виду под таинственным?

«Ты помнишь тех фанатиков, которые все поубивали себя? — говорит она. — Это было примерно семь или восемь лет назад. Весь их город, все они пошли в церковь и выпили яд, и ФБР нашло их с руками, прижатыми к полу, мертвыми. Этот парень напомнил мне о них. Не столько его дурацкая одежда, сколько прическа, как будто он сам стриг себе волосы, закрыв глаза».

Это случилось десять лет назад, и единственное мое желание — повесить трубку.

Вторая книга Паралипоменон, Глава Двадцать Первая, Стих Девятнадцатый:

«… выпали внутренности его …»

«Алё, — говорит она. — Ты еще там?»

Да, говорю я. Что еще?

«Всё, — говорит она. — Он просто пришел к склепу моего брата с большим букетом цветов».

Вот видишь, говорю я. Именно такой любящий человек ей нужен в этой кризисной ситуации.

«Я так не думаю,» — говорит она.

Я спрашиваю, замужем ли она.

«Нет».

А встречается с кем-нибудь?

«Нет».

Тогда узнай этого парня получше, говорю я ей. Пусть ваша общая потеря сведет вас вместе. Роман будет для нее большим шагом вперед.

«Я так не думаю, — говорит она. — Во-первых, ты просто не видел того парня. Я имею в виду, мне всегда было интересно, а не гомосек ли мой брат, и тот таинственный парень с цветами только подтверждает мои подозрения. Кроме того, он не достаточно привлекателен».

Плач Иеремии, Глава Вторая, Стих Одиннадцатый:

«… волнуется во мне внутренность моя, изливается на землю печень моя …»

Я говорю: Может, ему нужно получше подстричься. Ты можешь ему в этом помочь. Переделай его.

«Я так не думаю, — говорит она. — Этот парень поразительно уродлив. У него эта ужасная стрижка и большие бакенбарды, спускающиеся почти до рта. Это не тот случай, когда парни используют волосы на лице с той же целью, с которой женщины используют макияж, ну ты знаешь, чтобы скрыть двойной подбородок или неправильные скулы. В этом парне нет ничего такого, над чем можно было бы работать. Кроме того, он подозрителен».

Первое к Коринфянам, Глава Одиннадцатая, Стих Четырнадцатый:

«Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него?»

Я говорю, что у нее нет доказательств, что он голубой.

«Какие тебе нужны доказательства?»

Я говорю: спроси его. Она ведь собирается увидеться с ним снова?

«Ну, — говорит она, — Я сказала ему, что встречусь с ним у склепа на следующей неделе, но я не знаю. Я не имела это в виду. Скорее, я сказала это, чтобы просто отделаться от него. Он был такой убогий и жалкий. Он ходил за мной по всему мавзолею целый час».

Но она просто обязана встретиться с ним, говорю я. Она обещала. Пусть она подумает о бедном мертвом Треворе, ее брате. Что бы Тревор подумал, если бы узнал, что она бросила единственного его друга?

Она спросила: «Откуда ты узнал его имя?»

Чье имя?

«Моего брата, Тревора. Ты назвал его имя».

Должно быть, она сказала его первой, говорю я. Всего лишь минуту назад она произнесла его. Тревор. Двадцать четыре. Совершил самоубийство неделю назад. Гомосексуалист. Возможно. У него был тайный любовник, который отчаянно нуждается в том, чтобы поплакаться на ее плече.

«Ты все это запомнил? Ты хорошо умеешь слушать, — говорит она. — Я потрясена. А как ты выглядишь?»

Урод, говорю я. Отвратительный. Уродливые волосы. Отвратительное прошлое. Она на меня даже смотреть не захочет.