Давай не отпускать друг друга - Дарья Волкова

Отключилась. Положила руки на руль. И разрыдалась.

Внезапно. Именно сейчас. Спустя сутки после того, как привычная жизнь вдруг обернулась изнанкой.

А ведь, казалось бы, ну что рыдать? К слезам Рита была мало расположена и плакала редко. И вот вдруг полились. Из-за чего?

Ведь Романа она не любила. Надо сказать правду, прежде всего самой себе. Не любила. И уже несостоявшийся брак с ним — это было больше из серии «Дура, кто такой шанс упускает?!». Наверное, надо радоваться — что все вскрылось сейчас, до. И можно выдохнуть. Избежала довольно неприятной участи. Если вдуматься.

Но Ритка снова всхлипывала. Потому что выли ущемленная гордость и попранное чувство собственного достоинства. И плечо ныло. И потому, что вопреки всем законам логики она одного и того же человека встретила в двух совершенно разных ипостасях: в виде случайного любовника и в виде лечащего врача. И все в течение одних суток.

И мама с ее совершенно понятным беспокойством, и смятение. И Забелин со своими звонками и сообщениями. И все на одну Ритку.

В общем, не выдержали нервы. И потекло из глаз. И из носа тоже потекло, пусть это и неэстетично. Но Рита все же начала потихоньку успокаиваться и даже стала нашаривать в кармашке двери бумажные платочки, как вдруг в окошко постучали. Она вскинула заплаканные глаза.

За автомобильным стеклом стоял доктор Золотов. Все в том же длинном черном пуховике и знакомом шарфе. Голова не покрыта.

О, господи, ну будто мало ей….

А он стоял и явно не собирался уходить. И Рите пришлось брать платочки, сморкаться и вытирать щеки. И лишь после этого опустить стекло.

— Да?

Он какое-то время молча созерцал ее лицо. Любовался, надо полагать. Рита взгляд не отводила. Откажитесь от меня, доктор, а?

— Маргарита Николаевна, вам не следует садиться за руль, — наконец произнес он. — Неужели вы сами не чувствуете?

— Чувствую, — резко кивнула Рита. — Послезавтра приеду на такси. Это все?

Он коротко кивнул в ответ.

— Всего хорошего.

И пошел в сторону знакомого темно-коричневого «дастера».

Да что же всем от нее надо, а?! Но настроение рыдать уже пропало. А вот из носа текло еще минуты две.

***

— Колю, — предупредил Золотов.

Но Рита укола не почувствовала. Лишь спустя несколько секунд — легкая боль.

— Я ничего не чувствую, — честно созналась она.

— Это хорошо, — скупо отозвался доктор. Все его внимание было приковано к шприцу. — Колю, — снова предупредил он.

Рита снова ничего не почувствовала. Слово «блокада» ее, сказать честно, слегка нервировало. Но пока было совсем нестрашно.

— А я думала, что остеопаты исключительно руками работают, без дополнительных инструментов, — непонятно почему решилась продолжить разговор Рита. В конце концов, бесконечно смущаться нельзя. А по природе своей Рита была довольно общительным человеком.

— Ну вообще-то, по первой специальности я невролог, — ровно отозвался Золотов. — Колю. Больно?

— Нет.

— Отлично. Полежите чуть-чуть, чтобы кровь свернулась. И продолжим.

Рита лежала и ждала. И чувствовала себе немного уверенней в черных мини-шортах и спортивном черном плотном бюстгальтере. А у доктора Золотова сегодня белые носочки.

На этой мысли ей на шею легли теплые уверенные руки — и Рита про все забыла.

***

Плечо, наконец, перестало ныть. Рита ела творог и тихо радовалась этому. Такая, казалось бы, мелочь — не болит плечо. Но если ты из-за боли почти не спала несколько ночей, то это — настоящий повод для радости. Доктор Золотов пообещал, что сегодня ночью она будет спать нормально. Вот и проверит. Пару часов подождать — и завалиться спать в несусветную рань. А завтра надо все же поехать к родителям.

В этот момент зазвонил видеофон. На экране отобразилось лицо Романа. Порадовалась, Рита — и хватит. Впрочем… Вещи все равно надо отдавать.

— Да?

— Рита, это я, Роман

— Вижу.

— Впусти.

— Жди. Я спущусь.

— Впусти меня!

Но она отключилась. И пошла в прихожую — обуваться и взять пакеты.

***

Роман тут же кинулся к ней, но Рита выставила вперед пакеты, как барьер.

— Держи.

Рома попытался отпихнуть пакет, но поняв всю серьезность Ритиных намерений — взял. И тут же поставил у своих ног и протянул руки к девушке.

— Рита, нам надо поговорить.

— Только быстро, я легко одета, — она в самом деле накинула лишь толстовку.

Роман поморщился и принялся торопливо говорить.

— Послушай, это просто недоразумение, я клянусь тебе. У меня ничего с ней не было, правда! Ну я просто перебрал, я же расстроился, что мы с тобой не можем увидеться после разлуки. Соскучился ужасно! А она полезла целоваться и… Я бы никогда тебе не изменил, ни за что, я же люблю тебя!

И снова ощущение кино. На этот раз — точно дурного. Точнее, бездарного. И с оттенком пошлости, даже порно. Потому что Рита снова вспомнила отвратительно розовую плоть на фоне черных брюк — почему-то на фоне брюк это выглядело особенно омерзительно. Или омерзение придавало отсутствие приватности? Что ты за человек, Рома Забелин, если можешь стоять с расстегнутой ширинкой в комнате, полной людей?

Рита покачала головой.

— Это все уже неважно, Роман. Я вернула тебе твои вещи. Свадьбы не будет. Маме моей не звони больше, пожалуйста.

— Рита, ты меня слушаешь?! Не было ничего! Я все исправлю! Дай мне все исправить!

Она снова покачала головой.

— Я тебя не слышу.

Он выдохнул.

— Ладно. Я понял. Тебе надо остыть.

— Я уже остыла. К тебе. До нуля по Цельсию. Прощай.

***

Доктор Золотов оказался не обманщиком. И в эту ночь Рита спала — крепко, не просыпаясь от боли. И утром, выспавшаяся и относительно довольная, поехала к родителям. На такси.

Дома пришлось рассказывать. Папе — отредактированную версию. Маме — чуть более полную, уже на кухне под чай, когда отец их оставил одних посекретничать. Но всей неприглядности картины Рита показывать и маме не стала — не потому, что не доверяла. Стыдно было за себя — что оказалась в такой идиотской ситуации, что такой дурой себя выставила. А чувство стыда Рите привили очень хорошо.

А когда пришла с хора бабуля — ей и объяснять ничего не пришлось. Она взяла Риту за плечи сухими узловатыми пальцами, посмотрела в лицо — и сказала, коротко рубя фразы: «Я сразу знала, что у вас ничего не выйдет. Разные вы слишком». И после этого можно было бабушку только обнять. И пойти снова ставить чайник.