Почти цивилизованный Восток - Екатерина Лесина

ведь не принесла ни денег, ни удачи, одно лишь… как он говорил? Великосветское занудство.

- Он был идиотом.

- Да и я не умнее, - матушка отвернулась от окна. – Твоего деда не стало, и он окончательно ушел… в свою жизнь.

Как вежливо. А главное, точно. В этой жизни папаше не было дела ни до чего. Ни до поместья, которое медленно умирало без хозяйской руки. Ни до жены. Ни до детей. Особенно таких никчемных, как Эдди.

- В наивности своей я еще пыталась как-то вразумить. Мне ведь говорили, что правильная жена найдет способ наставить мужа на путь истинный. А на деле все это чушь… он приходил пьяный, часто пахнущий женщинами, теми, из борделя. Да и не скрывал. Он орал, что любая шлюха лучше меня… я была кроткой. Пыталась. Но хватало ненадолго. У Милли наша кровь, просто выражена ярче.

Ага. А потому уезжать из этой серости никак нельзя, пока все… не понятно.

Еще спалит нахрен усадьбу.

Или чего иного учудит.

- Однажды я тоже высказалась. Резко. И едко. Слово за слово и… это была настоящая ссора. И в ней он высказал, что половину драгоценностей ему пришлось отдать за это покушение, за артефакт, который стер бы все следы…

- Ты не виновата.

- Я себе тоже это говорю. Но помогает слабо. Тогда… тогда я чудом сдержалась, чтобы не убить его.

- И правильно.

- Нет. Я должна была, но… но он вдруг стал ласковым. Потом начал говорить, что все сделал из любви ко мне. Что он все еще любит. Что… что иначе нас очень скоро нашли бы. И его бы убили. А так… так никто и не искал. Что я сама виновата, всегда давала понять, что стою выше… что…

Она закрыла глаза.

- Все прошло, - Эдди положил ладони на плечи. – Все уже прошло.

- Если бы… некоторые ошибки не исправить. Только и остается думать, как сделать так, чтобы не стало хуже. Сейчас проще. Легче. Я уже перестала думать, что я сделала не так. Почему наша любовь оказалась такой… ненадежной?

Эдди мог бы сказать.

Напомнить.

Про эти вот исчезновения, когда папаша просто уходил, не давая себе труда предупредить. И плевать, что скоро зима, а дров нет. И крыша разобрана, он ведь обещал сделать. В погребах, если не пусто, то почти. А деньги, отложенные на крышу и продукты, исчезли вместе с папашей.

Про возвращения.

Пьяные песни. Крики. Про… другое.

Этот угребок должен был умереть раньше. Определенно.

- Прошлое… мне нужно будет встретиться с ними.

- С кем?

- Для начала с родителями Элоизы. Объяснить. Попросить прощения… не знаю. Наверное, это глупо, но мне действительно нужно их прощение. И… чтобы её похоронили. Под своим именем.

А стало быть, возникнут вопросы.

- Скажи, что это не имеет значения? – попросила матушка.

- Не скажу.

Матушка покачала головой. И Эдди уточнил.

- Тебя будут искать? Ну… если станет понятно, что…

- Будут. Не потому, что так уж обрадуются. Скорее наоборот. Но… моя семья весьма строгих нравов.

- Поэтому ты с ними и не связывалась.

Ведь могла же. Письмо отправить несложно. Даже в их захолустье почтовые фургоны появляются. А то бы и Эдди отвез в какой город, чтоб побольше и поприличней.

- Пожалуй. Хотя… не только. Мне было невыносимо стыдно. И страшно. Это ведь страшно, признаться, что ты стала соучастницей убийства.

- Ты не виновата.

- Виновата. И я, и твой отец, и Элоиза. И те, кто убивал. Мы все виноваты. Но… да, страшно тоже. И не из-за того, что я сделала. Скорее из-за Милисенты. Пусть семья не одобрила брак, но заключен он был по закону. Это не стали бы оспаривать. Однако… мне бы не позволили остаться там. И… Милисента. Её бы забрали.

- Куда?

Матушка не спешила с ответом.

- О моем воскрешении вряд ли объявили бы. Или, возможно, сообщили бы, что я выжила чудом и долго болела, поэтому и скрывали от… друзей семьи. И болела бы я дальше. Весь остаток жизни. Где-нибудь, где… где никто не усомнился бы, что разум мой пострадал в результате того ужасного происшествия. А вот Милисенту… Милисента родилась с даром. С очень ярким даром. А это редкость. И ценность.

Мимо которой семья, которую Эдди уже тихо ненавидел, не прошла бы.

Понятно.

А что могла бы противопоставить бедная вдова? Небось, семья не из простых. Лорды. И леди. И… и связи, конечно. В мире тяжко без связей.

- Я и понадеялась, что мы справимся как-нибудь сами. В конце концов, у нас ведь получалось жить. А… я научилась довольствоваться малым.

Не вышло.

Потому что появился Чарли. И его сестрица. И Змей. И… все остальное.

- А теперь? Что они сделают теперь?

Матушка повернулась к окну спиной.

- Теперь? В том и дело, что теперь они ничего не смогут сделать. А вот я вполне могу потребовать свою долю.

- В чем? – уточнил Эдди, чувствуя, что неприятности приближались.

- Моя семья весьма состоятельна.

Не было печали.

- И так уж повелось, что при рождении каждый… из нашей крови получал в свое распоряжение некоторую сумму. Как правило, она или отправлялась на счет, где и хранилась, или же вкладывалась в семейные предприятия. Или не семейные. Помимо имени и положения, своему мужу я должна была принести около полумиллиона золотом.

- Сколько?! – у Эдди этакая сумма в голове не укладывалась.

- Думаю, что сейчас больше. Моими деньгами распоряжался весьма… специфического склада человек. Именно с ним я и хочу встретиться. Сейчас он довольно стар, но, сколь знаю, от дел не отошел. Так что… эти деньги вам помогут.

- В чем?

- Это не Запад, Эдди, - произнесла матушка нежно. – Это цивилизованный мир. Здесь правят деньги. Без них тебя просто никто не воспримет всерьез.

Глава 7 О разбитых надеждах и коварных обманщиках

Глава 7 О разбитых надеждах и коварных обманщиках

Эва писала письмо.

Аккуратно. Старательно выводя каждую букву.

«Дорогая матушка…»

Матушка, несомненно, расстроится. Хотя, конечно, о том, что с Эвой случилось, уже известно, поэтому она и будет в расстройстве. И как понять, расстроится ли она сильнее или, наоборот, обрадуется?

Хотелось бы верить, но…

«…сим посланием спешу уверить вас, что пребываю в добром здравии».

Эва чихнула, хорошо, хоть перо успела отложить,