Щепотка магии - Мишель Харрисон

– Ничего общего, – возразила Бетти. – То была глупая детская сказка. Фамильное проклятие – это совсем другое!

– А я думаю, то же самое. В конечном счете все это сводится к одному и тому же – к невинности. – Флисс попыталась улыбнуться. – Я хотела, чтобы ты подольше оставалась беззаботной. Чтобы ты не просыпалась с мыслью о проклятии и не засыпала с этой же мыслью. Ведь стоит об этом узнать – потом от этого знания не избавишься. – У нее вдруг заблестели глаза. – Это на всю жизнь.

На всю жизнь. Бетти поглядела в глаза сестры, полные отчаяния, и увидела в них отражение собственных глаз. Она и раньше чувствовала, что ей не хватает воздуха, но теперь она задыхалась по-настоящему. Проклятие опутало ее невидимыми щупальцами, выдавливая всю надежду. И даже магия не помогала с этим примириться.

Спустя несколько часов Бетти лежала в постели. Рядом тихонько сопела Чарли. Казалось, сто лет прошло, пока малышка смогла забыться беспокойным сном: долгое время она ерзала и сосала палец, а Бетти рассказывала одну за другой все известные сказки, чтобы ее успокоить, – но ни одна из этих сказок не была такой странной и мрачной, как та, которую они только что услышали. Наконец Чарли задремала, но Бетти не могла сомкнуть глаз.

Внизу журчали голоса. Странной жизнью мы живем, подумала Бетти. Они владели «Потайным карманом», но никогда по-настоящему не чувствовали, что он им принадлежит. Он всегда гудел чужими голосами, скрипел под чужими башмаками.

Даже комнату ей приходилось делить с сестрой. Все богатство Чарли – мягкие игрушки, тряпичные куклы, ракушки и камушки – соседствовало с книгами, швейными принадлежностями и банками из-под варенья, где Бетти хранила пуговицы и другие полезные мелочи. Ее главными сокровищами были альбом с марками и коллекция карт, которые она часто разглядывала, выписывая названия мест, где обязательно нужно побывать.

Все началось однажды утром, когда они с отцом отправились в гавань. Пока он торговался, Бетти убрела в сторону вместе с дочкой картографа, приплывшего на одном из кораблей. Ее звали Ромма, у нее были косички и гладкая смуглая кожа, а еще Бетти услышала от нее множество рассказов о чистой бирюзовой воде, знойных пустынях и заснеженных горных пиках. Бетти слушала завороженно, мечтая когда-нибудь увидеть все это своими глазами. Потом, когда Ромма помогала отцу собираться, Бетти долго уламывала папу, пока тот не сдался и не купил ей карту – первую в ее коллекции. Бетти стояла на берегу, прижимая ее к себе, как бесценное сокровище, пока корабль картографа не превратился в пятнышко на горизонте. Она больше никогда не виделась с Роммой – но так и не вышла из-под власти ее чар.

Бетти смотрела на карты – свернутые листы бумаги, таившие в себе целый мир, который она так жаждала изучить. Проклятие превратило их в коробку отравленных конфет – соблазнительных, но смертоносных. Смотреть можно сколько угодно, но стоит попробовать – и тебе конец. Она перевела взгляд на отблеск лунного света на потрескавшемся потолке, и по щеке скатилась слеза. Бетти не могла поверить, что этот мир отныне для нее закрыт, – и не могла поверить в то, что не существует способа все исправить.

И тут Бетти озарило. Она села на кровати. Бабушка не сказала, что такого способа нет. Она сказала только, что никто из девушек не смог его найти. А значит, бабушка все-таки верила, что проклятие можно снять, пусть даже она не отваживалась заняться поисками этого способа.

– Прости, бабушка, – решительно прошептала Бетти в темноту, – но если проклятие можно разрушить, то я попробую это сделать.

Бетти еще где-то полчаса лежала и прислушивалась. Наконец заскрипели ступеньки – это бабушка и Флисс поднимались по лестнице. Зажурчала вода, щелкнули, закрываясь, двери спален, застонали пружины кроватей. И снова стало тихо.

Бетти подождала, пока из-за стены не раздался бабушкин храп, и выскользнула из постели. Босым ногам сразу стало холодно; Бетти запрыгнула в тапочки и выбралась в коридор. Руки у нее покрылись мурашками, когда она приблизилась к зловещему сырому чулану на лестнице. Там хранилась утварь для уборки и всякий хлам, и это место в доме недолюбливали все три сестры. Особенно Чарли – после того, как ее заперли в чулане во время игры в прятки. Бетти, поежившись, прошла мимо. Бабушка теперь храпела мерно и раскатисто. Бетти приоткрыла дверь в ее комнату и осторожно вошла.

В воздухе стоял запах дыма, смешанный с перегаром. Бабушка явно была в отключке. Бетти вспомнила ее мольбу и почувствовала укол совести:

«Бетти, пожалуйста, не надо. Я не переживу, если с кем-то из вас случится то же, что и с Клариссой. Это меня убьет».

Причинять бабушке боль Бетти хотелось еще меньше, чем сердить ее. Но я должна это сделать, напомнила она себе. Не только ради нас, но и ради самой бабушки.

Она подошла к шкафу, открыла его и достала с полки старую жестянку из-под печенья, потом на цыпочках отправилась в кухню. Бетти не хотела, чтобы Чарли проснулась и начала выспрашивать, что происходит, а если встанет бабушка, можно будет спрятать коробку и сказать, что она просто пришла попить воды.

Она села за стол и сняла с коробки крышку. Если подумать, в этом не было ничего дурного: сестры видели эту жестянку много раз. Бабушка часто показывала им разные памятные вещицы, которые там хранила: их рисунки, несколько старых фотографий, пару крошечных детских башмачков, которые успели поносить все три сестры. Еще там лежала пачка бумаг, которые бабушка всегда у них отбирала – «чтобы не перепутались». Но сейчас они-то и были нужны Бетти. Она вынула бумаги и разложила по столу. Первой ей попалась на глаза стопка пожелтевших писем, которые дедушка писал бабушке во время войны. Это было единственное, что от него осталось. Бетти отложила письма в сторону: она чувствовала, что не вправе их читать.

Рядом на столе лежали документы – их свидетельства о рождении, мамино свидетельство о смерти. Беглый просмотр подтвердил бабушкины слова: мама действительно утонула. Бетти вернула документы на место – и застыла, услышав, как в коридоре что-то скрипнуло. Бабушкин храп умолк! Бетти в панике собрала бумаги в кучку, но письма соскользнули и рассыпались по полу. И в этот момент в кухню кто-то вошел. Отблеск свечи выхватил из мрака лицо в форме сердечка и кипу темных волос.

– Галки-нахалки! – выдохнула Бетти. Сердце колотилось как бешеное.

– Бетти? – прошептала Флисс, потирая глаза. – Что это ты тут делаешь?

Бетти прижала палец к губам и кивком поманила ее. Флисс молча подошла, поставила свечу на стол, и сестры начали собрать письма, ползая на коленях. Пару мгновений спустя, услышав очередной раскат храпа, Бетти сообразила, что бабушка по-прежнему спит.

– Я просто искала что-нибудь, что поможет нам больше узнать о проклятии, – сказала Бетти. – Может быть, бабушка что-то упустила.

– Но она же говорила… – обеспокоенно начала Флисс.

– Я знаю, что она говорила, – Бетти послала ей предостерегающий взгляд. – Но что плохого в том, что я просто посмотрю? – она подняла с пола еще несколько писем. – Надеюсь, они не были разложены по порядку. – Бетти подняла конверт поближе к свету и нахмурилась.