Ниоле: Обнаженная натура - Людмила Белякова

«Все, больше я этими детскими шалостями заниматься не могу. Будем вести себя как большие мальчик и девочка!»

Он приподнялся на руках и увидел Ниоле почти всю или, вернее, угадал ее в неверном свете опять прикорнувшего пламени камина и оплывших свечей. Глаза ее были прикрыты, головка с растрепанными медными кудряшками запрокинута. Она судорожно дышала, и Сергей почувствовал, как по ее телу, сверху до самого низа, пробежала дрожь, невероятно его взволновавшая.

«Она меня хочет, да! Она ждет меня!»

Сергей постарался чуть унять сбивавшееся дыхание и овладеть своей музой возможно деликатнее, хотя в его состоянии для этого потребовалось все его самообладание. На их сближение Ниоле ответила легким вздохом, расслабилась, и он ощутил ее руки на своей талии — она сама хотела быть как можно ближе к нему.

«Какая ты чудная девочка! — восхитился Сергей, решив, что может быть и немного поактивнее. — Да, вот чего она хочет…»

Ниоле отвечала на его движения своими, нежными и сильными. В благодарность он успевал еще и целовать шею, которую она охотно подставляла его губам, и грудь, сосочки на которой, похоже, совсем созрели.

Ниоле оказалась не из «крикуний», чего Сергей не особенно любил, она просто слегка стонала в такт его движениям, и он с удивлением ощутил на ее лице соленую влагу.

«Она что — плачет?» — удивился он, но обдумывать это обстоятельство было некогда, потому что неожиданно для самого себя он взлетел на вершину блаженства и рухнул вниз вместе со своей музой, крепко сжав ее в объятиях. Ниоле в ответ все-таки довольно громко вскрикнула, стиснув коленями его бедра. Несколько секунд они сходили с ума, не в силах оторваться друг от друга, и он почувствовал, что лицо у Ниоле действительно совсем мокрое. Она ослабила объятия, и Сергей чуть приподнялся, чтобы посмотреть на нее.

— Ты что, плачешь? Тебе было… плохо?

«Если она скажет, что плохо, я брошусь с пятого этажа — прямо сейчас и голышом».

— Ах нет, нет, ну что ты, — прошептала она, проводя пальцами по его лицу и потом отирая свои слезы. — Мне было очень хорошо… Ведь от счастья и радости тоже плачут… Отпусти меня.

— Не-а, — ответил он, снова зарываясь лицом в ее шею. — Ни за что.

Она погладила его по затылку.

— Отпусти, я замерзла.

— Неправда. Я же тебя грею.

— Камин погас.

— Ладно, я принесу одеяло и зажгу огонь.

— Только свет не включай.

— Почему?

— Ну… я не хочу.

— Ладно, как скажешь.

Сергей крепко поцеловал Ниоле в губы, чего она, кажется, не ожидала, и поднялся. Он увидел, что через тонкую портьеру светятся окна вечерней Москвы — починилось электричество. Прыгая на одной ноге, Сергей натянул джинсы на голое тело и пошел за одеялами, которые давал девушкам, если те приходили на сессии без халатиков.

Вернувшись, Сергей обнаружил, что Ниоле надела платье и сидит в позе копенгагенской русалочки, глядя на тлеющие угли. Сергей положил поодаль одеяла и, сев рядом, заглянул Ниоле в лицо.

— Хочешь чего-нибудь?

— Чего, например? — ответила она почти враждебно.

— Ну, кофе, бутерброд…

— Я домой хочу.

Она сделала движение подняться. Сергей перехватил ее, взяв за талию, и посадил назад.

— Неужели я так старался из-за одного братского поцелуя?

— Ничего себе братский поцелуй!.. — По голосу он понял, что она улыбается.

— Только половина десятого… Позвони домой, что ночуешь у подруги, а?.. И останься… Разве нам плохо вдвоем?

Он почувствовал, что скатывается на какое-то жалкое клянченье, но ничего не мог с собой поделать.

— Это исключено, Сереженька, милый… Родители знают, что у меня нет подруг, у которых я могу заночевать.

— Ну, хоть до двенадцати, а? Жестоко позволить голодному ребенку лизнуть пирожное и не дать наесться досыта.

— О, как мы образно выражаемся… — Ниоле наконец поглядела на него, кокетливо улыбаясь.

— Как-никак творческий вуз окончили.

— Какой?

— Потом скажу.

Сергей встал и принес два стакана сока.

— Извини, что безо льда.

— Да куда сейчас лед…

— Понял. Действую.

Сергей отдал оба бокала Ниоле и пошел подкинуть голодающему очагу дровишек. По оставшимся дровишкам поползли задорные язычки, и Сергей вернулся на шкуру. Ниоле протянула ему бокал.

— Так что ты оканчивал?

— ВГИК, художник-постановщик.

— О, фирма солидная. А что же?…

— Бельчонок, давай о другом, а? Теперь, когда я обзавелся собственной музой, я все преграды снесу. Выйдет, даст Бог, наш альбом, тогда появятся перспективы. Только никуда не девайся, ладно?

Он залпом допил сок и стал расстилать одеяла.

— А это что за гуманитарная помощь? — спесиво осведомилась Ниоле, отодвигаясь от него.

— Это помощь моделям, которые ждут своей очереди.

— Убери. Мне неприятно. — Она отодвинулась на край тигра.

— На них никто никогда не спал и ничем плохим не занимался. Они совсем новые и чистые. Пару раз девчонки прикрывались в ожидании очереди на съемку. У меня же всегда прохладно… Те, кто приходит на обнаженку, приносят с собой халаты. Не знала этого?

«Ведь это почти правда!»

— Все равно, — дернула она головой.

— Ниоле, девочка, не надо… так обо мне думать. Ты самое лучшее, что было в моей жизни за последние двадцать семь лет и десять дней. Ну, не будь вредной, не мучай своего преданного жреца…

Он все-таки расстелил одеяла и потом, чуть выждав, стал поднимать на ней платье. Сначала Ниоле было отстранилась еще больше, но потом, сделав над собой усилие и подчиняясь его напору, встала на колени и позволила его с себя снять. Ее грудь оказалась прямо перед его лицом, и он, с трудом отклеив ладони от гнусно липкого трикотажа, обеими руками взялся за эти мягкие комочки и зарылся в них лицом. Ниоле положила голову ему на плечо и обхватила его за шею, словно это он собирался вырваться. Но это было очень далеко от того, чего он действительно желал.

Сергей, очень нехотя, оторвался от Ниолиных грудок, подсек ее за талию и положил на шкурку.

«Тьфу ты, дьявол, и зачем я джинсы надевал!.. Столько удовольствия упустил! — запоздало пожалел он. — Все, принимаю ортодоксальный нудизм!»

Он попытался укрыться одеялом, но тут же ему стало жарко, он сбросил его, и вдруг в свете неровных всполохов пламени увидел себя входящим в тело Ниоле. Это было ужасно неприлично, но и очень красиво, поэтому будоражило до сумасшествия. К счастью, Ниоле ничего этого видеть не могла и, скорей всего, не поняла, отчего он опять почти зарычал. Она, просто обхватив его за торс, сама придвинулась к нему, прошептав что-то непонятное.