Сквозь Боль - Влас Свободин

— Ты про те конфеты, которые в подарок привезла? — усмехается мама, беря в руки коробку подаренных конфет.

Я бросаю быстрый панический взгляд на девочек, а они лишь смиренно пожимают плечами, мол, «что поделаешь, скорее всего нас ожидает шоу»

— Хорошие конфеты. — со знанием дела кивает Наталья Викторовна.

— Хорошие…Почитаем. — переворачивает коробку и начинает в слух читать состав. Я зажмуриваюсь, ну, понеслась. — Что ты предложила моему внуку? Пальмовое масло- говно! — вздергивает бровь. — Сухая молочная сыворотка- говно! Молочный жир- говно, эмульгатор- говно на палке. Говно, говно, все это говно сраное. Я тебе отвечу так, это говняные конфеты. — кидает эту коробку конфет в стену, прям недалеко от Натальи Викторовны, она вздрагивает — Все это дерьмо не для маленьких детей. В топку, это жрать нельзя.

— Моя дочка уже с шести месяцев моему внуку давала конфеты, и ничего. — разводит руками. — Ты придираешься ко мне Рита.

— Ой бля, послушай болезная, а ты про диатез что ни будь слышала? — тяжело вздыхает мама. — Ты хоть понимаешь, что эти все сладости не для детей, покрайней мере, не для таких маленьких. Или тебе все равно что дать, лишь бы ребенок заткнулся.

— Ты почему так со мной разговариваешь Рита? Я только предложила. — поправляет очки. Она всегда так делает, когда нервничает.

— Не можешь ничего хорошего предложить, лучше сиди и помалкивай. — припечатывает мама. Раньше Наталья Викторовна не раздувала конфликт, а молча стерпела мамины подколы и нравоучения.

Но видимо ее терпению пришел конец.

— Ты так ко мне относишься, потому что Андрей выбрал меня. — едко комментирует она, пряча ехидство за широкой фальшивой улыбкой. Отпивает шампанского из своего бокала. Я же в шоке уставилась на Наталью Викторовну.

За столом повисает гробовая тишина.

— Выбрал? Тебя? — отпив из своего бокала, спокойно спрашивает мама, после утвердительного кивка соперницы, мама тяжело вздыхает. — Ты, мерзавка, как змея влезла в нашу семью, спала с женатым, крутила перед ним своей толстой, доступной задницей. Заманила сладкими речами. — Наталья Викторовна вспыхнула и сделалась одного цвета с красным помидором. Покраснела и я. Можно ли представить себе более неприятную ситуацию — У тебя деменция или провалы в памяти? — грустно усмехается. — Напомнить, что это я собрала ему его барахло? Он же как тюлень не мог определиться, где ему теплее. Маялся. Это, благодаря мне, вы два урода вместе. — припечатывает.

— Вот только давай без оскорблений. — поднимает руку. — Андрей любит меня. Он жить начал рядом со мной. Ты посмотри на него- восклицает. — Он даже поправился. Потому, что живем мы хорошо, без скандалов и ссор. — надменно обрубает маму.

— А с чего ты решила. Что мы плохо жили, больше двадцати лет? По твоему разумению у нас что? Война дома была? А бедный Андрюша в окопах сидел, отстреливался? — вздергивает бровь.

— Ты на себя то посмотри, скандалистка. Рот не закрывается, только и делаешь что оскорбляешь. Побольше уважения к людям. — сжимает кулаки за столом.

— Я блядей и разлучниц не уважаю. И сижу с вами за одним столом, только из-за дочери. Я бы с тобой на одном поле срать не села. — нервно посмеивается.

Только она открыла рот, чтобы продолжить, но в этот самый момент в зал заходят наши мужчины. Наконец-то.

Несмотря на мелкие стычки, вечер проходит волшебно. Матвей сидит у Ромы на коленках и что-то объясняет на своем языке, при этом подкармливает его виноградом, не забывая и про себя любимого. Любимое лакомство Матвея: бананы и виноград.

Убрав все со стола, я накрыла сладкий стол, задула свечи, и загадала заветное желание. Торт конечно же я делала сама. Все осыпали меня комплиментами, даже как-то неловко стало.

Матвей соскочил с колен Ромы, решив побегать по квартире. В какой-то момент виноград дал о себе знать, и Матвея стало пучить. Пробегая мимо нас, он не сдержавшись пукнул. Никто на это внимание не обратил, кроме Натальи Викторовны, поджав тонкие губы, она решила высказаться:

— Ой, — восклицает Наталья Викторовна, осуждающе качает головой. — Ира, ты должна уже объяснять ребенку что так делать некрасиво. Ему же уже почти два года.

— Наталья Викторовна не думаю, что Матвей меня поймет. Для него это естественный процесс. Он ребенок, и еще очень маленький.

— Ну, дело твое конечно, но моя дочка уже в два года приучила внука ко всем правилам поведения в обществе. Может, тебе стоит больше уделять время сыну? — усмехнувшись, в первые за все время, делает мне замечание.

— Ой, вы посмотрите кто тут рот открыл. — посмеивается мама, с вызовом смотря на Наталью Викторовну. — А в твоем значит доме пердежи нет? — Наталья Викторовна пошла красными пятнами.

— Марго… — осуждающе качает головой папа.

— Я уже хрен знает сколько лет Марго. — отмахивается мама. — Все пердят. Особенно ночью, если форточку не откроешь настежь, угоришь. Ночью жопа не хозяйка, особенно твоя Андрей. И не смотри так на меня. — качает мама головой. — Ночью ты пердишь как последняя Козлина.

Наталья Викторовна пораженно выдыхает.

— Рита, что ты… — папа умоляюще смотрит на маму.

— Да все мужики как засранцы пердят и даже не стесняются. Чего вы все затихли, что естественно то не безобразно. — разводит руками. Илья от хохота согнулся пополам, показывая маме большой палец вверх. Видимо полностью ее поддерживая. — Женщины еще как-то сдерживают свои пуки. А вы мужики пздите без зазрения совести. — Юлька уткнулась Мураду в плече и смеется похрюкивая. Мурад же просто закрыл ладонями лицо, у него только плечи подрагивали от смеха.

— Каак, как можно Маргарита. — заикаясь, пораженно восклицает Наталья Викторовна.

— Ну, давай целку из себя только не строй. Давай тут ата та сделаем Рите. Рита плохо сказала, одна Рита пердит, а все остальные видимо нет. Да? — Лана уткнулась лбом в стол и смеясь поскуливала, у нее даже слезы выступили на глазах.

Проводив всех гостей, и уложив ребенка спать. Я решила, что пришло время нам с мужем насладиться друг другом. Рома нашелся в спальне, он уже переоделся в спортивные штаны и свежую футболку.

— Иди ко мне. — позвал меня муж, протягиваю ладонь. Не мешкая ни секунды, подошла к нему и вложила свою ладошку.

Я сглатываю, возбуждение беспокоившая меня в последние часы, сейчас бушует и требует утоления. Вот мой любимый муж стоит здесь напротив меня. Я хочу его. Немедленно. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него, сдирая одежду. Рома медленно приближается ко мне, словно хищник, дразнит.

В ответ мое тело заходится в судороге. Из меня вырывается стон. А ведь