Странствия хирурга: Тайна затворника Камподиоса - Вольф Серно

– Вот дерьмо-то! – тихонько ругнулся Озо. – Никогда не получается так, как я хочу.

Он сидел в тени кустов лесного орешника, которые росли вдоль дороги, ведущей в Пунта-де-ла-Крус, и с тоской смотрел на стадо овец, которые как ни в чем не бывало мирно щипали траву на лугу у Пахо. Опять не нашлось никого, кто согласился бы вместо него присмотреть за этими тварями! А все потому, что последнее слово всегда за стариками! А ведь ему уже четырнадцать с половиной лет, и он, можно сказать, взрослый парень. Он – мужчина и знает, что ему делать! Сегодня с утра Озо собирался пойти на рыбалку, но, как всегда, мать была иного мнения. Она прочла ему целую проповедь о том, что положено делать недорослю в его возрасте, об обязанностях детей в семье вообще, о том, что они должны радовать своих родителей, особенно матерей, и так далее, и тому подобное...

Назидания, бесконечные назидания, он их уже наизусть знает. И это при том, что мать вовсе не из великих тружениц и на всю округу только тем и славится, что любит посудачить...

И теперь вот он сидит здесь и стережет овец. Взяв перочинный нож, паренек принялся вырезать узоры на сломанной им ветке – безо всякого удовольствия, между прочим. А может, вырезать манок для охоты на уток? Этого он еще не пробовал. Интересно, получится или нет? Ну да ладно, никаких других занятий у него все равно нет, а овцы уж как-нибудь сами о себе позаботятся.

– Что вы нам объясняли о прямоугольном треугольнике, учитель Эвклид? Что квадраты катетов равны... э-э... сейчас вспомню...

Озо испуганно притаился. Чей это голос? Выглянул из-за куста на дорогу. Забавный какой-то тип приближается к нему, он явно старается шагать, как положено исправному солдату. Но он и понятия не имеет о быстром марше, чересчур скованно держится. Озо презрительно скривился: он любил наблюдать за марширующими солдатами. Подумать только, вместо того чтобы петь бодрую песенку, он взывает к какому-то отсутствующему учителю! Чего ему недостает, так это небрежно-упругого шага, который присущ бывалым солдатам. Ну, этого фрукта бояться нечего! И все-таки этот чудак с коробом за плечами странный какой-то... Не то колдун-травник, не то монах. А сейчас он вдобавок водрузил себе не плечи посох, согнулся в пояснице и ускорил шаг. Похож на Христа с распятия. Того самого, из церкви, куда Озо велено ходить молиться каждое воскресенье. В голову пришла невероятная мысль: а человек ли это вообще? А вдруг это...

Тут путник радостно взмахнул руками и воскликнул:

– Я вспомнил, вспомнил! Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. Верно?

Озо охватила дрожь. С кем это разговаривает этот странный путник? Он сжался в комок, спрятавшись за кустом. Слава Богу, путник, выкрикивавший все эти непонятные слова, прошел мимо, не заметив пастуха. Озо было ясно: оставаться здесь нельзя ни минуты. Нужно вернуться в деревню и рассказать обо всем домашним.

Витус сидел у дороги и растирал уставшие ступни. На обеих вздулись большущие волдыри-мозоли, причинявшие юноше сильную боль. Бог свидетель, он не представлял себе, что путь окажется таким тяжелым!

Витус бросил взгляд на лежавшие рядом сапоги. В конце пути у него было такое чувство, будто в сапогах у него острые терки – так болели ободранные в кровь ноги. Он подумал о том, что до Сантандера еще девяносто миль, а если максимум, на что он способен, это шесть миль в час, идти ему предстояло целую вечность. При этом он постоянно отвлекался, цитируя греческих философов и математиков...

Вздохнув, Витус встал. Саднящие ноги напомнили ему о сапогах, по-прежнему лежавших в траве. Подняв их, он решил какое-то время идти босиком. Снова взяв посох, положил его на плечи. Так он мог идти с широко раскинутыми руками, придерживаясь за концы палки. Пожалуй, так будет удобнее, и можно будет распрямиться во весь рост...

– Клянусь всеми святыми! – воскликнул он. – Я свое дело сделаю. Фалес Милетский[10], теперь слово за вами!

Он сделал несколько решительных шагов. Поправив короб, продолжил:

– Все углы, биссектрисы которых...

– Эй, ты там! – чей-то хриплый голос заставил его оглянуться.

Витус увидел прямо перед собой голову огромного мула, запряженного в четырехколесную повозку. Сама она напоминала покосившийся от старости сарайчик. На доске, служившей облучком, восседал седовласый костлявый возница с вожжами в руках. Лицо цвета воска было испещрено сетью бесчисленных морщинок, глубоко посаженные маленькие глазки испытующе оглядели Витуса с головы до ног.

– В тебя никак дьявол вселился?

– Конечно, нет! С чего ты взял?

– С чего взял? А вот я тебе ска-а-жу...

Тут у возницы перехватило дыхание, он схватился за грудь, сотрясаемый кашлем. Кашель этот походил на собачий лай, при этом все тело возницы содрогалось. Мул беспокойно прядал ушами.

Когда приступ кашля миновал, старик сплюнул, метко попав в ящерицу, которая грелась на солнце. После чего он достал огромных размеров носовой платок и утер рот. На сгустки крови на платке он не обратил никакого внимания. Похоже, такие приступы кашля для старика не были новостью.

– На вашем месте я сделал бы что-нибудь, чтобы так не кашлять, – сказал Витус.

– Да что ты говоришь! – возница посмотрел на него с некоторым интересом, сложил платок и смахнул им муху со лба.

Его недовольство прошло так же быстро, как улетела муха.

– Куда это ты держишь путь в одиночку, сынок? – полюбопытствовал он.

– В Сантандер. Хочу оттуда отправиться в Англию, – Витус старался говорить повежливее, хотя обращение «сынок» ему претило.

– Хм, – пожевал губами старик. – В Сантандере мне бывать приходилось. Это когда я был совсем еще зеленым. Но в Англию... – На лбу у него появилось еще больше морщин. – Ведь Англия эта не в Испании?

– Нет, это за морем. Туда довольно долгий путь под парусами.

– Мой старший тоже подался за моря. С тех пор я о нем ничего не слышал. Садись, сынок! – старик громко прищелкнул языком. – Изабелла ничего не будет иметь против, чтобы подвезти тебя немного в сторону Англии. Н-но, старушенция!

Мул послушно тронулся с места.

Когда они проехали часть пути, старик, словно невзначай, повернулся к нему:

– Ты уж не серчай, что я поначалу на тебя накинулся, – проговорил он. – На этих дорогах всегда надо быть начеку. Раза два-три я чудом спасался от разбойников, которые тут шастают.

Он вытянул босую ногу, и большим пальцем погладил широкий круп мула.

– Если бы моя Изабелла не припускала всякий раз во всю прыть, не сидеть бы мне сейчас с тобой рядом.