Много шума из-за одного покойника - Шарлин Харрис

Мои брови поползли вверх.

— Да-да, я понимаю, — застенчиво улыбнулся он. — Меня это не касается. Но ты женщина одинокая, вдобавок симпатичная, и раз уж я живу по соседству, значит, несу за тебя какую-то ответственность. Мне совсем не хочется, чтобы ты попала в плохую историю.

У меня возникло непреодолимое желание задрать футболку и дать ему возможность полюбоваться на следы той плохой, хуже некуда, истории, в которую я уже попадала. Но я понимала, что Карлтон пытается меня оберечь, оградить от неприятностей, видела, что он воспринял эту ситуацию как уместный повод поступить по-мужски. Мне в очередной раз подумалось, что мужчины создают больше хлопот, чем сами того стоят. Так не раз бывало у меня в общении с ними.

— Карлтон, ты живешь со мной по соседству, ты симпатичный мужчина, к тому же одинокий. Я тоже несу за тебя ответственность, — отозвалась я.

Кокрофт побагровел, хотел вскочить, но кое-как сдержался.

— Видимо, я заслужил такой ответ. Мне надо было сначала все проговорить в голове и посмотреть, как это будет выглядеть, а потом уже высказывать тебе. Но, Лили, черт возьми, я же тебе не враг!..

— Я понимаю, Карлтон, но зачем тебе выручать меня из возможных затруднений с полицией? Почему ты так уверен в том, что не я убила Пардона?

Мой привлекательный сосед посмотрел так, будто у меня выросла змеиная голова и зашипела на него. Карлтона уязвило, что его галантный порыв натолкнулся на категорический отпор.

— Хм, — натянуто промямлил он. — Я лишь зря трачу свое время. И твое.

Я мельком взглянула на свою правую руку. Зазубрина на ногте безымянного пальца увеличилась. Надо срочно достать пилку, пока не стало хуже.

— Я к тебе со всей душой… — недоверчиво произнес Карлтон.

Я в упор уставилась на него, колеблясь, стоит ли продолжать разговор.

— Карлтон, у тебя было предостаточно женщин, считавших твою персону окончанием своих поисков, — наконец сказала я.

Они тянулись к нему в дом и обратно бесконечной вереницей на протяжении всех четырех лет. Симпатичный мужчина без видимых недостатков и со стабильным доходом в таком малонаселенном городишке. Воистину, краса сельскохозяйственной отрасли.

— Спасибо за то, что не выдал меня полиции. На самом-то деле я знать не знаю, кто убил Пардона, и мне жаль тратить время на уверения копов в собственной невиновности.

Мне казалось, что я вполне любезна со своим гостем, но Карлтон обиженно произнес:

— До свидания, Лили, — и поспешно ретировался.

К счастью, он вовремя спохватился и не хлопнул дверью изо всех сил.

Отыскивая пилку для ногтей, я только качала головой. Под ссохшейся навозной коркой натуры Карлтона сохранилось доброе начало. Я задалась вопросом, как рисовал себе этот визит он сам.

«Лили, я красивый мужик и твой сосед. Своим молчанием я показываю тебе, какой я любезный и надежный. Тебе стоит в меня втюриться».

«Спасибо, очаровашка, хотя раньше ты в мою сторону даже не смотрел. Тогда, поздно ночью, я выходила по одному таинственному, но безобидному поручению. Я вовсе не такая чудачка, какой кажусь со стороны. Я так благодарна тебе за то, что ты избавил меня от допроса у этих грубиянов-полицейских. Я абсолютно ни в чем не повинна, разве только в неукротимом желании улечься с тобой в постель или попросить тебя составить для меня следующую налоговую декларацию».

Я беззлобно посмеялась. Мне необходима была разрядка, перед тем как отправиться на следующую работу.

Несколько дней назад мне позвонила секретарша Объединенной церкви Шекспира и попросила поработать — привести в порядок помещение после собрания правления сада для дошкольников при ОЦШ.

Без пяти пять я вышла из дома и отправилась туда пешком. Миновав Садовые квартиры, я прошагала мимо просторной автостоянки, находящейся в конце Трэк-стрит. Сад для дошкольников, в котором по воскресеньям проводятся занятия, расположен позади этой стоянки. Он представляет собой длинную двухэтажную пристройку к церкви, вдоль нее проложена крытая дорожка, загибающаяся под прямым углом к храмовому зданию. Церковь, увенчанная белым шпилем, развернута фасадом к Джамайка-стрит. По традиции она выстроена из красного кирпича, впрочем, храмовая часть заведения мне практически неизвестна, поскольку и канцелярия настоятеля, и кабинет секретаря размещаются на втором этаже пристройки для воскресной школы.

Если я когда-нибудь и начну ходить в церковь, то нипочем не остановлю свой выбор на Объединенной церкви Шекспира, или ОЦШ, как привыкли называть ее горожане. Она возникла вследствие того, что разрозненные конфессиональные группки удивительным образом сплотились, чтобы объединить пожертвования, нанять священнослужителя и выстроить культовое сооружение, которое служило бы им всем одновременно. Они подыскали и пригласили преподобного Джоэла Маккоркиндейла, затем провели подписку и собирали средства до тех пор, пока денег не оказалось достаточно на постройку церкви, а затем и воскресной школы.

Преподобный Маккоркиндейл не имеет равных в умении вести дела. Я видела его за работой. Он помнит буквально каждого, знает, какие у кого родственники, справляется о болящих, соболезнует насчет кончин, поздравляет с достижениями. Если ему и случается что-то запамятовать, то он с прискорбием в этом сознается. У него есть жена, страшная чистюля, и двое не в меру улыбчивых, опрятных сынков.

У меня нет причины сомневаться в том, что Джоэл Маккоркиндейл по-настоящему предан своему делу, но при одном взгляде на него мой затылок холодеет, а я привыкла доверять этому чувствительному органу. Насколько мне известно, преподобный Маккоркиндейл ни разу в жизни не преступал закон и, возможно, никогда так не поступит. Но я кожей чувствую его потенциальную способность к совершению воистину мерзкого поступка — она томится под крышкой его наружности. Я сама долгие годы жила, ни на шаг не отходя от внешнего благоразумия, поэтому мое восприятие мгновенно и безошибочно распознает в других зыбкие жилки непостоянства.

До нынешнего времени его склонность к изменчивости проявилась только в найме церковного привратника. Норвел Уитбред возник однажды утром на паперти, в стельку пьяный. Джоэл Маккоркиндейл пригласил его войти, влил в него приличную дозу для поднятия духа — не только религиозного, — а затем принял на работу в качестве слесаря-ремонтника.

С виду Норвел, как и его начальник, вполне приличный человек. Теперь этого типа никто не застает пьяным, он действительно мастер на все руки и встречает прихожан неизменной улыбкой. Норвел щедр на словесные изъявления благодарности своему патрону и остальной пастве, так что все складывается к взаимному удовольствию.

Если у преподобного Маккоркиндейла и таится внутри темное чудище, то оно содержится там под спудом. Святой отец весьма преуспел в его усмирении и сокрытии. А вот Норвел внутри просто прогнил, основательно и окончательно. Его бравада — не более чем симуляция. Я уверена, что и трезвость тоже. Из всех гробов повапленных Норвел — самый что ни на есть настоящий.