Русские были и небылицы - Игорь Кузнецов

Дивьи люди живут в Уральских горах, выходы в мир имеют через пещеры. В заводе Каслях, по Луньевской железнодорожной ветке, они выходят из гор и ходят между людьми, но люди их не видят. Культура у них величайшая, и свет у них в горах не хуже солнца. Дивьи люди небольшого роста, очень красивы и с приятным голосом, но слышать их могут только избранные. Они предвещают людям разные события. Рассказывают, что в селах Белослудском, Зайковском и Строгановке в полночь слышится звон; слышали его только люди хорошей жизни, с чистой совестью. Такие люди слышат звон и идут на площадь к церкви. Приходит старик из дивьих людей и рассказывает о событиях и предсказывает, что будет. Если приходит на площадь недостойный человек, он ничего не видит и не слышит.

Когда Гришка Отрепьев воцарился, то Марина приказала ему звать в Москву поляков. Открыто им въезжать в город было нельзя, и поляков стали возить в бочках, по три-четыре человека в бочке. Много ли, мало ли навозили, но один раз везли на санях бочки с поляками по Москве, а навстречу шел дьячок к заутрене благовестить. Увидел бочки и спросил: «Что везете?» – «Мариново придано». Дьячок ударил посохом по бочке, поляки и заговорили.

Дьячок побежал на колокольню и стал звонить в набат. Кинулся народ, и поляков перебили. Те поляки, что были привезены раньше, испугались и убежали из Москвы. Бежали куда глаза глядят, часть добежала до Выгозера, поселилась на одном острове, и устроила городок, и стала грабить народ.

На Деревенском наволоке жил один житель – Койка. Паны-разбойники с Койкой ознакомились, к нему въезжали и Койку пока не трогали. Но полякам не нравилась жена Койки, злая и зубатая старуха. Вот они и собрались убить ее. Койка как-то ушел в лес, паны понаехали, а старуха догадалась, забилась под корыто и лежит. Паны искали-искали, не могли найти и говорят между собой: «Куда к черту девалась эта зубатая старуха!..» Старуха под корытом и не вытерпела: «Да, я словцо против слова ответить знаю». Паны вытащили старуху из-под корыта и убили.

Раззадорились, пошли искать и Койку; поймали и его хотели убить. Койка и говорит: «Что вам меня убивать, у меня ведь денег нету, я лучше вас отвезу к Надвоицам. Там богато живет Ругмак, у него денег много». Паны согласились. Койка посадил их в лодку и повез. Когда стали подъезжать к Надвоицам, Койка панам и говорит: «Смотрите, там много народу, надо подъехать скрытно. Я заверну вас в парус и скажу, что везу на мельницу хлеб». Паны согласились, Койка завертел их в парус и положил на дно лодки. Когда подъезжали к падуну, на Выг-реке, Койка выскочил из лодки на камень, лодку подтолкнул в падун и закричал: «Ну, теперь вставайте!» Паны вскочили и увидели, что перед ними падун; остановить лодку не могли, все в падуне потонули.

Койка знал, что на одном острове у панов деньги в котле закопаны, съездил на остров, выкопал котелок, а с Деревенского наволока переехал на то место, где теперь погост. Койкиницы от него и пошли.

В смутное время паны, убежав из Москвы, пришли и в нынешний Лодейнопольский уезд. Однажды один крестьянин пошел на охоту и увидел, что навстречу ему идут больше тысячи вооруженных людей, а за ними тянется обоз. Мужичок, чтобы спасти своих однодеревенцев, решил пожертвовать жизнью и пошел им навстречу. Паны схватили его и начали пытать и спрашивать о местных богачах. Мужичок обещал указать богатство своих соседей, паны поверили, и крестьянин повел панов, отводя их от родного села все дальше и дальше. Настала ночь, и мужичок пришел на какую-то равнину. Панам показалась тут деревня, они и бросились туда. Только что паны отбежали от мужика, и вдруг он видит, что на равнине панов нет, а перед ним круглое озеро, которое и теперь называется в народе Панское. Мужик, подивившись, хотел было поживиться с панских повозок, но только приблизился к ним – они и провалились, и образовался теперешний Панской ручей.

Шайка панов зашла в Мегру и требовала выкупа. Крестьяне придумали, чтобы отделаться навсегда от непрошеных надоедливых гостей, следующее. На озере, в семи верстах от села, они послали несколько человек опешить озеро, т. е. подрубить лед пешнями. А старики пришли к панам и говорят: «Мы, пожалуй, покажем вам свои богатства, так и быть». Паны обрадовались, и на другой день старики повели панов к озеру, указали на середину его и сказали: «Вот там наши богатства». Паны поверили и бросились на лед, и только достигли середины озера, лед подломился, все они и потонули. В Меграх до сих пор уверяют, что, если подойти близко к воде, из этого озера слышатся стоны утопленников, умоляющих вытащить их из воды. В дни поминовения усопших паны особенно жалобно стонут и молятся настойчиво, а если в эти дни очень близко подойти к озеру, то растеряешь свое платье и никак не выйдешь из озера до следующего дня.

В Колоденском приходе сообщают, что крестьяне одного отставшего пана поймали, приволокли на гумно и давай бить цепами, приговаривая:

– Лежи, пане; лягало-то (у цепа) оторвется, так убежим.

В Старо-Никольском приходе поляки проходили в летнее время, когда крестьяне были на сенокосах, а дома оставались одни дети. Теперь летом, когда взрослые уходят на работы и возвращаются только вечером, маленькие ребята с нетерпением ожидают их домой и под вечер кричат:

– Тятька да мамка, идите домой: были паны, да повыехали.

На берегу реки Шексны, близ села Ольхова, жили и разбойничали паны. В одном месте река Шексна, изменяя русло, отмывает берег; с отпавшей землей выходят громадной толщины дубовые деревья, находясь приблизительно около трех аршин от поверхности земли. Это будто бы остатки жилищ панов. Из этих дубов, отличающихся твердостью древесины, крестьяне делают лопатки для точения кос.

Жили два пана: один – на Горском острове, за две версты на север от нынешнего села Горки, на Шинковом наволоке, или Шинковщине, а другой – в расстоянии версты от Шинкова наволока, к юго-востоку, на острове Коневце, на Агафон-наволоке.

У каждого пана был свой дом, обнесенный тыном с железными или медными воротами.

Вечерами, когда один пан ложился спать и у него запирались ворота, скрип ворот доносился до жилища другого папа; тогда этот пан запирал ворота и уходил на покой.

Когда паны покинули Горскую местность, ворота будто бы были брошены в озеро.

Горские рыболовы, таща свой невод около Шинкова наволока, часто смеются:

– Как бы, ребята, не задеть за ворота.