Жар под кожей - Адалин Черно

— Руслан, — она останавливает меня на полпути. — Может, кофе?

Я задумываюсь и стараюсь не показать своей радости. На самом деле только этого я и ждал. Это поможет мне узнать больше о моей Ане, и о ее этом говняше, который почему-то вызывает во мне подозрение. Мы заходим в ее квартиру. Здесь чисто и уютно, выбеленные потолки, оклеенные обоями стены и пол с коврами. В такой квартире я жил в детстве у бабушки, но вслух говорю:

— У тебя уютно.

— Спасибо, — она чуть смущается и спрашивает: — Чай, кофе? У меня есть немного виски и вина, — девушка чуть опускает взгляд, и только сейчас я понимаю, что нравлюсь ей. Она вдруг поняла, что я в разы лучше тех отморозков, что приставали к ней, или же боится оставаться одной?

— Виски, — произношу, понимая, что она не против выпить, да ей и не помешает после всего, что пришлось пережить.

Девушка начинает суетиться, а я сажусь на небольшой обшарпанный диван на кухне и закидываю ногу на ногу. В таких квартирах я давно не был. Да и вообще давно не общался с простыми девчонками, как Ангелина. Всегда обычно с моделями, актрисами и богатыми попочкиными дочками, у которых за пазухой была крутая квартира с ремонтом от известного дизайнера.

Ангелина ставит на стол виски и вино, достает лед и бокалы и нарезает лимоны, сыр и выкладывает сосиски.

— У меня больше ничего нет, — она виновато опускает взгляд, но если кто-то здесь и виноват, то не она, а я.

Собрался к девчонке, у которой зарплата меньше, чем я трачу за вечер в клубе, и ничего с собой не взял. Не предложил заехать в супермаркет и взять что-то, но кто же знал, что мы пойдем дальше?

— Если хочешь, я поеду что-нибудь куплю, — произношу. — Мне хватит того, что есть.

— Не нужно, — поспешно произносит она. — Я ничего не хочу.

Я беру в руки бутылку с вином и наливаю ей в бокал. Себе же наливаю дешевого виски и кидаю пару кубиков льда. На вкус не виски, а черти что, но я улыбаюсь. Моя жажда узнать об Ане настолько сильна, что я готов пить даже эту бадягу.

— Расскажи о себе, Руслан, — просит она. — Чем занимаешься и почему решил помочь девушке в беде?

— Не привык смотреть, как девушек к чему-то принуждают, — отвечаю честно. — Занимаюсь… подрабатываю и учусь. А ты?

— Работаю, — она пожимает плечами. — Училась, пока родители были живы, а как их не стало… — она замолкает. — Полгода прошло, а я все никак не поверю.

Между нами повисает неловкая пауза. Я уже жалею, что пошел с ней и решил таким образом узнать побольше об Ане.

— Так как так получилось, что ты осталась в клубе одна?

— Я обычно не хочу по таким местам, — замечает она. — Работа не дает, да и друзья эти… не то, чтобы друзья. Так, коллеги по работе. Я пошла больше из-за соседей. У них то ли праздник сегодня, то ли что, — она вздыхает. — Обычно все заканчивается не очень весело.

— Тусовщики? — решаю, что это уж точно не об Ане и радуюсь, что она сама перевела тему на соседей. Вдруг, так смогу узнать больше и о ней.

— Да нет, — она пожимает плечами и отпивает вина из бокала. — Семейная пара. Тут по соседству живет, — она кивает в ту сторону, где находится квартира Ани и ее недомужа.

— И что они? — сглотнув, спрашиваю.

— Не они, а он… — тише произносит Ангелина. — Мне кажется, он издевается над своей женой.

— В каком смысле издевается? — прокашлявшись, спрашиваю у девушки.

Горло сдавливает спазмом, руки автоматически сжимаются в кулаки. Хочется одного: отходить ее мужа так, чтобы он встать не мог. Издевается? Бьет ее?

— Я не знаю, — Ангелина пожимает плечами. — Однажды я слышала ее крик и стук. Потом он что-то кричал ей. Я не слышала слов, но так боялась. Аня очень хорошая, она помогала мне с продуктами, да и денег одалживала до зарплаты.

Когда девушка произносит имя Ани сомнений в том, что это не они, и я что-то напутал, не остается. Я сжимаю руки в кулаки сильнее и буквально представляю, как то чмо, которое я видел в кафе, протягивает к ней свои руки и бьет.

— Ты в порядке?

Голос Ангелины звучит непривычно нервно. Она, видимо, улавливает перемену в моем настроении и опасается. Стараюсь взять себя в руки и улыбнуться, но по тому, как девушка смотрит на меня, осознаю, что улыбкой и не пахнет. Скорее, оскалом.

— Извини, — произношу. — Я что-то задумался.

— Всё нормально, — шепчет она. — Я просто подумала, что ты знаешь их и…

— Нет, — смеюсь, хотя самому хочется врезать по столу, стене, не важно по чему, лишь бы заглушить то раздирающее нутро чувство.

Мне плохо от одного осознания, что она может подвергаться насилию. Что же у нее за мужчина, раз позволяет себе такое. С виду выглядит, конечно, не очень. Больше похож на каблука, но чтобы на начальника.

— Знаешь, я так устала, — произносит моя спутница, и я решаю, что она хочет спать.

— Да, конечно, — поднимаюсь. — Я уйду.

— Нет, — она смеётся. — Прости, я не умею выражать свои мысли правильно. Я имею в виду в общем устала. От работы, от всего. И родители…

Следующие полчаса я превращаюсь в послушного слушателя. Ангелина рассказывает. Поначалу я думал, что она будет жаловаться, но она говорит так, что я тут же понимаю: она просто рассказывает, делиться наболевшим, но не жалуется. Ей сложно, но не настолько, чтобы плакаться в жилетку.

Я становлюсь слушателем, Ангелина просто тем, кто долго держал боль внутри. Ей нужно поговорить, а мне остыть и подумать. Стучать в дверь к Ане и говорить:

— Собирай свои вещи, я заберу тебя.

Нет, в другой ситуации я так бы и сделал. А потом бы подумал. Сейчас же я напрягаю мозги и вспоминаю то, что нам говорила психолог. Жертвы насилия могут не понимать, что над ними издеваются. Где гарантия, что Аня понимает. Тем более я вспоминаю, как она отстаивала мужа в ресторане. Как рьяно противоречила мне.

Ангелина всё говорит, а я чувствую себя совершенно спокойно. Знаю, что в ближайшее время буду думать о том, как сделать так, чтобы забрать ее. Поговорить, уговорить, сделать что угодно, лишь бы она согласилась и поняла, что ее жизнь ненормальна.

С Ангелиной весело, к окончанию вечера она становится развязнее и веселее, приближается ко мне и кладет руку на колено. Впрочем, я тут же убираю ее ладонь.

— Извини, — произношу, чтобы ее не обидеть. — Я верен своей девушке.

Ангелина извиняется и краснеет.

— Боже, я такая дура, — она закрывает лицо руками.

— Ничего, — успокаиваю ее и поднимаюсь. — Мне пора.

Утро выдается для меня сложным, как никогда. Ваня встает пораньше, готовит завтрак и вообще ведет себя так, будто у нас второй медовый месяц. Будь я на пять лет младше и на тонну наивнее, поверила бы и повисла у него на шее, а так… я просто улыбаюсь так искренне, как могу и сажусь, чтобы поесть то, что он приготовил.