Тридцать один - Роман Смеклоф

— Нет. Он сказал коробочку нельзя открывать, иначе капитан Джо убьет меня, а еще, что он состоит в кругу чернокнижников.

Оливье прыснул.

— Джо? Колдун? Нет, крысеныш. Ты не врун, ты слабоумный орк.

Взяв другой стул, дядя сел рядом с зеркалом.

— Видать, мой старый дружище Джо следил за мной и слышал о чем мы говорили возле Единорога. Скорее всего…

Мастер Оливье не успел договорить. Последние слова заглушил шум крыльев. Вместе с которым на корабль приземлились летучие обезьяны. Боцман вскинул руку в приветственном жесте. Матросы последовали его примеру, и они дружной колонной направились в сторону кухни.

— Завтрака не будет! — крикнул Оливье.

Обезьяны остановились. Чича нехотя обернулся и с недоумением посмотрел на дядю.

— У нас есть договоренность, — начал он, — питание не зависит от объема выполненной работы!

— Договоренность никто не отменял. — согласился Оливье. — Я тут не причем. Этот заморыш! — он ткнул пальцем в отражение, но поправился и показал на меня. — Притащил на корабль кощея. Не сам догадался, его провели, как последнего орка, но притащил он.

Боцман подошел ближе.

— За борт? — с интересом спросил он. — Стул, конечно, жалко, но я обещаю достать похожий.

Я встрепенулся. Зачем за борт, я не виноват, меня подставили.

— Еще не решил. — задумчиво проговорил Оливье.

— А что провизии совсем не осталось? — поинтересовался боцман.

— Совсем.

— Тогда может его сожрем? Что готовят из оборотней? — предложил Чича.

Это уже слишком. Я что безмозглый тролль, чтобы меня готовить? Я снова попытался встать, но и в этот раз меня ждало фиаско.

— Можно на собачий суп пустить, но у нас нет ростков бамбука, необходимых приправ. — отрешенно заметил дядя. — Да и не стоит оно того, вкус средненький.

Я поперхнулся от возмущения. Мало того, что собираются съесть так, я еще оказывается и не вкусный.

— Но наказать надо. — продолжил дядя. — Чтоб надолго запомнил. А то, этот заморыш за кусок мяса всех нас продаст.

— Именно. — подтвердил боцман.

Я с ними в корне не согласен, но выражать протест с кляпом во рту проблематично.

— Думаю, оставим его так. Пусть до Тролляндии правду говорит.

Чича улыбнулся во всю мохнатую морду.

— Согласен.

Я облегченно вздохнул. Подумаешь, посижу связанный. Ничего. Бывало и хуже.

Приняв решение, дядя почти сразу ушел, а боцман остался. Сев на его место, он подпер морду кулаками и уставился на мое отражение. Матросы собрались вокруг.

— Всегда интересовало… — задумчиво начал Чича, — когда трансформация начинается, все тело увеличивается в размерах или нет? А то всякое говорят.

— Все что требуется для боя. — ответило мое отражение.

— Это смотря с кем воевать. — хитро проговорил боцман. — Я слышал, что оборотни во время брачного периода всегда трансформируются, правда?

Матросы радостно заржали.

— Брехня. — ответил мой двойник. — Во время трансформации вся кровь приливает к мускулам и отходит от половых органов, поэтому во время брачного периода трансформации недопустимы.

На этот раз смеялись все вместе. Боцман, команда и дядя Оливье у штурвала. Я весь красный и связанный сидел на стуле. Пришло осознание, что лучше бы меня съели или выкинули за борт.

— А ты самку уже нюхал? — отсмеявшись, продолжил боцман.

— Нет. — проговорило отражение. — Я еще не достиг половой зрелости. Обряд не провели, а у нас с этим строго.

Я закрыл глаза. Еще бы уши заткнуть, но руки примотаны к стулу.

— Понятно. — ухмыляясь, продолжил Чича. — Я еще хотел спросить, ты на луну воешь?

— Бывает, — ответило отражение, — с голоду и не такое учудишь.

— Конечно. — весело согласился боцман.

— Про рацион спроси. — крикнул Оливье.

— Капитан интересуется, — продолжил командир летучих обезьян, — это не ты нашу козу сожрал?

— Нет. — ответило отражение. — Я живых ни разу не ел, у меня смелости не хватает. К тому же, я крови боюсь.

— Какой ты забавный оборотень. — прокомментировал боцман.

— Ладно, хорош пока. Займитесь делом. — крикнул дядя. — Он от вас никуда не денется.

— Это точно. Пошли ребята.

Я открыл глаза. Чича встал и они всей гурьбой прошли мимо меня.

День выдался тяжелым. После нескольких часов однообразного сидения затекли ноги. От кляпа болел рот, к тому же очень хотелось пить. Если я пытался шуметь или другим способом выражать протест. Кто-нибудь из более-менее свободных летучих обезьян подходил и начинал спрашивать у зеркала. До каких лет я писался? Когда я первый раз трансформировался, у меня одежда порвалась? Меня собаки сзади нюхают? За что меня с предыдущей работы уволили? Меня папа в детстве бил или кусал? А блохи сильно раздражают? Новый ошейник мне нужен или я всю жизнь буду в одном ходить? А я за кошками бегаю?

Вечером, когда обезьяны улетели, ко мне подошел дядя. Оперся о зеркало и долго смотрел на меня.

— Моя жизнь опасна, но увлекательна. Если ты выберешь мой путь. Захочешь овладеть моим искусством и посвятить себя культу вкуса, ты станешь истинным моим учеником! — в его, не скрытом повязкой, глазу появился жадный блеск. — Тогда, моя жизнь станет твоей. Ты сможешь справиться с этим?

Я не знал, что ответить. Как ни странно молчало и мое отражение в зеркале.

— Подумай. Когда мы поймаем тролля, корабль вернется в Черногорск. Если не захочешь быть учеником сможешь остаться в городе. Сейчас попей и иди спать.

Он вынул кляп и развязал меня.

Я размял затекшие мышцы и попытался подняться. Ноги начинали слушаться, поддерживая меня в вертикальном положении.

Дядя вылил воду из кастрюль на соленый круг.

— Когда завтра встанешь, убери все. — проговорил он, не глядя на меня, и покатил зеркало к себе в каюту.

Проснувшись рано утром. Я не хотел выходить из каюты. Не хватало снова вляпаться в неприятности, но мочевой пузырь с этим не согласился. Пришлось покориться организму и приступить к утреннему моциону.

После умываний, я выплеснул остатки воды из кастрюль и отнес их на камбуз. Пожелал доброго утра книге рецептов и нехотя вымыл палубу. Не люблю возиться с водой.

Дядины слова о том, что его жизнь станет моей. Долго не выходили из головы. Я даже подумывал вторично вымыть палубу, но решил, что это уже чересчур. Остановился и посмотрел на свое отражение в корыте с водой. Вроде я. Похож на меня. Я потряс головой. Да что со мной? Что я делаю? Я давно уже должен сидеть на кухне. Я кивнул самому себе и пошел на камбуз.