Восемь - Кэтрин Нэвилл

Я прятала глаза, старалась не смотреть на нее. Гарри и Ллуэллин подались вперед, затаив дыхание. Бланш откинулась в кресле, спокойно обозревая профиль предсказательницы. Когда я снова взглянула на пожилую женщину, она все еще сидела не двигаясь. Казалось, она впала в транс и смотрела сквозь меня. Затем глаза женщины медленно сфокусировались, и наши взгляды встретились.

Когда это произошло, я снова ощутила холодок, как при dзгляде на ту фотографию. Только теперь тревожное ощущеаие поселилось где-то глубоко внутри меня.

— Молчи, — внезапно прошептала мне предсказательница. Прошло какое-то время, прежде чем я осознала, что ее губы

шевелятся. Она была единственной, кто говорил. Гарри наклонился, чтобы услышать ее, так же поступил Ллуэллин.

— Ты в большой опасности, — сказала предсказательница. — Я ощущаю ее вокруг, повсюду. Прямо сейчас.

— Опасность? — строго спросил Гарри.

В этот момент к нам подскочила официантка с ведерком для шампанского. Гарри раздраженно сделал ей знак оставить его и уйти.

— О чем вы говорите? Это шутка?

Предсказательница посмотрела на планшет, постукивая карандашом по металлической рамке, словно прикидывая, стоит ли продолжать. Я вдруг почувствовала раздражение. Почему эта так называемая предсказательница, чье дело развлекать тех, кто ожидает свой коктейль, пытается напугать меня? Внезапно она подняла глаза. Должно быть, на моем лице она увидела злость, потому что сразу сделалась очень деловой.

— Ты правша, — сказала она. — А потому на твоей левой руке написана судьба, с которой ты родилась. Правая рука указывает направление твоего движения в жизни. Дай мне сначала левую руку.

Должна признать, это показалось мне странным, но женщина молча уставилась на мою левую руку. Я начала испытывать жуткое чувство, что она действительно может там что-то разглядеть. Ее хрупкие узловатые пальцы, сжимающие мою руку, были холодны как лед.

— У-У, — протянула она странным голосом, — какая у тебя рука, юная леди.

Женщина сидела молча, разглядывая мою руку, ее глаза за стеклами очков становились все больше и больше.

Планшет соскользнул с ее колен на пол, но никто не наклонился поднять его. Вокруг нашего стола сгустилось напряжение, сжатая энергия звенела в воздухе, угрожая взрывом, но никто не произносил ни слова. Взгляды Гарри, его жены и Ллуэллина были прикованы ко мне, тогда как шум в комнате все нарастал.

Предсказательница вцепилась в мою кисть двумя руками, мне стало больно. Я попыталась высвободиться, но старуха держала меня мертвой хваткой. Почему-то это страшно разозлило меня, даже привело в ярость. К тому же меня слегка подташнивало от флипа и запаха «Джуси фрут». Свободной рукой я перехватила длинные костлявые пальцы и открыла рот, чтобы заговорить.

— Послушай меня, — перебила меня предсказательница. Ее голос стал мягким, совершенно непохожим на прежний

скрежет.

Я уловила в ее речи легкий иностранный акцент, но не сумела определить его. Если поначалу я приняла предсказательницу за древнюю старуху — из-за того, что она сильно сутулилась, а волосы ее были седыми, то теперь я обратила внимание, что кожа ее выглядит великолепно и почти лишена морщин, и ростом женщина гораздо выше, чем показалось мне с первого взгляда.

Я снова хотела заговорить, но Гарри опередил меня. Он встал с кресла и навис над нами, огромный и грозный.

— На мой взгляд, все это уж слишком мелодраматично, — заявил он, опуская свою руку на плечо предсказательницы. Другой рукой он залез в карман и вытащил несколько монет. — Давайте на этом поставим точку, и дело с концом, хорошо?

Предсказательница не удостоила Гарри вниманием и наклонилась ко мне.

— Я пришла предупредить тебя, — прошептала она. — Куда бы ты ни пошла, оглядывайся через плечо. Не верь никому. Подозревай всех. Потому что линии на твоей руке показывают… это та самая рука, про которую было предсказано.

— Предсказано кем? — спросила я. Предсказательница снова взяла мою руку и стала трепетно водить по ней кончиками пальцев, словно читала книгу для слепых. Она все еще шептала, словно вспоминала что-то, какие-то стихи, которые слышала очень давно:

— Коль перекрестье этих линий, дающих ключ к разгадке, подобно шахматной доске, то ты должна следить, чтоб матом не закончилась игра, когда четыре — цифра месяца и дня. Одна игра есть жизнь, другая — лишь подобие ее. Неуловимо время — эта мудрость, увы, приходит слишком поздно. И будут белые сражаться бесконечно, и будет черный странствовать по свету в стремлении найти свою судьбу. Ты тридцать три и три не прекращай искать. На двери тайной — вечная завеса[5].

Когда предсказательница умолкла, я не сразу смогла заговорить. Гарри стоял рядом, сунув руки в карманы. Смысл слов этой женщины казался туманным, но у меня родилось странное ощущение, что все это уже случалось со мной — будто бы я была здесь, в этом баре, и выслушивала эти слова. «Дежа вю», — решила я и попыталась прогнать навязчивое чувство «уже виденного».

— Не имею представления, о чем вы говорите, — сказала я вслух.

— Не понимаешь? — спросила предсказательница и заговорщицки мне улыбнулась. — Но поймешь. Четвертый день и четвертый месяц — это что-нибудь означает для тебя?

— Да, но…

Женщина приложила палец к губам и покачала головой.

— Ты не должна никому говорить, что это означает. Скоро ты поймешь и остальное, потому что именно о твоей руке говорилось в пророчестве, твоя рука — рука Судьбы. Ибо сказано: «На четвертый день четвертого месяца придут восемь».

— Что вы имеете в виду? — в тревоге воскликнул Ллуэллин.

Он рванулся через стол и схватил предсказательницу за руку, но женщина отшатнулась.

И в этот миг комната погрузилась в кромешную тьму. Повсюду раздались выстрелы хлопушек. Звонко вылетали пробки из бутылок шампанского, люди в баре в один голос кричали «С Новым годом!». На улице вспыхнули огни фейерверков. В тусклом свете тлеющих в камине углей силуэты посетителей бара метались вокруг, словно духи из Дантова ада; голоса гулко отдавались в темноте.

Когда свет зажегся снова, Гарри стоял возле своего кресла, а предсказательница исчезла. Мы удивленно переглянулись с ним через пустое пространство, в котором она находилась всего мгновение назад, Гарри рассмеялся, наклонился и поцеловал меня в щеку.