Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин

– Да, – задумчиво протянул Василий Иванович. – Как просто-то все у нас, оказывается, а? Раскрылся. Снял личину. А ты не допускаешь, что вчера он перед тобой так раскрылся, а сегодня вдруг вот эдак раскроется. А завтра, глядишь, вообще совсем по-другому. А послезавтра по-третьему. А ты только двуличие видишь. И то лишь когда тебя петух в одно место приголубил. А тут, может быть, не двуличие, а многоличие. И как ты тут определять будешь, какая личина истинная, по которой человека судить надо, а какая нет? Классовым чутьем и революционным правосознанием?.. Вот так вы и с агентурой работаете. Для вас человек если не одноцветный, то в лучшем случае какой-нибудь черно-белый. А он разноцветный. Мозаичный он. Сколько вам твержу, листайте классиков, на досуге. Да почаще.

– Широк человек? – осторожно произнес Олег.

– Правильно. Вот именно, широк. А уж русский-то человек подавно. А мы его все сузить норовим. А чего ж, так проще. Сразу и готовое объяснение найдется. На все случаи жизни. Врожденный замаскированный порок. – Ахаян немного помолчал и посмотрел на сидящего справа от него соседа. – А ну-ка, Сергей Сергеич, знаешь что, давай-ка мы еще раз послушаем. Все вместе.

– Что именно, Василий Иванович?

– Ну... тот фрагмент, где он там о том, как вляпался в это дело. Исповедь сына века.

– Нет проблем. – Курилович, пододвинув к себе папку, аккуратно извлек из нее черную плоскую плитку диктофона и смотанные в небольшой клубок провода наушников, вставил в ушные раковины по маленькой выпуклой пуговке, быстрыми нажатиями пальцев на миниатюрные кнопочки прогонял несколько раз в том и в другом направлении скрытую в чреве диктофона невидимую кассету, после чего снял наушники и, произнеся «Готово», нажал на «старт», одновременно крутанув до упора колесико громкости.

Через мгновение из мембраны динамика донесся немного искаженный, но все же хорошо узнаваемый голос человека в строгом черном костюме, который сейчас, снова по-ученически сложив руки и слегка нахмурясь, внимательно слушал то, что было им самим произнесено мягким, немного сочувственным, доброжелательным тоном чуть меньше суток назад:

– Ну а все-таки, как же все это так вышло-то? А, Михаил Альбертович?

После тягучей паузы в отчетливой, даже немного звенящей тишине, окутавшей все пространство просторного кабинета, послышался еще один голос, голос низкий, чуть хрипловатый, даже какой-то глухой, безжизненный и абсолютно безынтонационный, который в течение нескольких последующих минут так и не смогли достаточно уверенно и однозначно идентифицировать напрягшие все рецепторы своего слухового восприятия Минаев и Иванов, несмотря на то что прекрасно знали, кто на самом деле является его носителем.

– Как вышло?.. – куцыми, дозированными порциями, словно паста из тюбика, начали выдавливаться из диктофона обрывки фраз. – Да я... даже сам себе порой... не могу объяснить, как это вышло... Расслабился... Раскис... Не знаю.

– Ну вот вы говорите, познакомились с ней в посольстве. Чуть больше года назад, в сентябре две тысячи второго.

– Да.

– А как все это произошло? Если поподробней.

– Ну, как произошло... На выставке. Из МИДа пришло указание провести в посольстве акцию. Фотоэкспозицию развернуть. Совместно с ИТАР-ТАСС. Чего-то там... про мирную жизнь Чечни. Народу туда, естественно, наприглашали тучу. И политиков. И дипломатов. СМИ всякие. Половина приглашенных, как водится, не пришла. Но все равно, капелла приличная собралась. Мы все, само собой, тоже среди них растворились. Пощупать... людишек, послушать, кто чего поет. Знакомства новые завязать. Контакты... Вот и завязал. На свою голову. И ведь самое-то интересное, не ее инициатива была, сам к ней подошел.

– А... чего подошел?

– Честно?

– Честно.

– Приглянулась. В толпе перед этим пару раз глазами встретились. Случайно. Мельком. И... как-то так... одним словом, обожгла.

– Влюбились?

– Ну... влюбился – это слишком громко...

– Скажем так, почувствовали симпатию.

– Да черт его знает. Наверно. Можно сказать и так. Одним словом – притянула. Не сразу, конечно, не удар молнией, как французы говорят. А... так...

– Методом постепенного вовлечения? Как говорим мы.

– Что-то вроде... И ведь баба-то, в общем, сама по себе, не сказать уж чтобы прямо... суперкрасотка какая, модельная. Нет. И умом, как потом оказалось, тоже... не особо блещет. Но вот есть в ней что-то такое...

– Шарм?

– Ну... да. Что-то вроде этого. Не знаю даже, как это точнее-то... Притягательность какая-то, что ли. Изюминка... У моей вот... благонравной... такой изюминки, к сожалению...

– Понятно... Итак, сначала вы с ней встретились взглядом. Как вы говорите, мельком, случайно...

– Да это я тогда так подумал. Что мельком. А потом понял – нет, шалишь, не случайно. В нашем деле таких случайностей не бывает. Навели ее на меня. Сто процентов. Понял это только слишком поздно.

– Кто навел? Из?..

– Да нет, не наши. Это, конечно, только предположения. Никаких прямых доказательств у меня, естественно, нет. Но уж больно все сходится. Короче, американец один навел. По имени Найджел Шорт. Представитель «Локхида»... авиастроительной компании «Локхид Мартин». Я его перед этим где-то год назад, в июне две тысячи первого, на авиасалоне в Ле Бурже охаживал. Он тогда вроде неплохо сначала на контакт пошел, а потом, после салона, куда-то слинял, и с концами. Я потом обо всех этих наших встречах отчет подробный написал. Его сюда тоже в свое время отправили. Если интересно, можно посмотреть.

– Посмотрим. А... о вашей той... первой встрече с Мэтью вы ничего не писали?

– Нет.

– Почему?

– Я не знаю.

– Может быть, если бы сразу написали, потом... ничего бы и не было?

– Может быть... Да ведь, собственно, и писать-то особенно было не о чем. Я же говорю, сам к ней подошел. Потом уже, после выставки, на фуршете. Сейчас и не вспомню-то даже, какой предлог нашел, чтобы в контакт вступить. И потом тоже, в разговоре, инициатива все время моя. Она только да, нет, хи-хи, ха-ха. И разговор, в общем-то, ни о чем. Раз только обмолвилась, что она якобы лично знакома с Аленом Жупе... Это в то время премьер-министр, у французов, и даже, мол, делала его снимки во внеслужебной обстановке.

– Ну вот, а вы говорите, не о чем было писать.

– ...Ну... думал... встретимся еще... проверю. Насколько это соответствует... Журналисты, они ведь... известное дело... любят всё приукрасить. Приврать.

– А вы тогда договорились о встрече?

– Нет. Просто... визитками обменялись. Там у нее служебный телефон только указан был. В бюро этом... в «Ассошиэйтед». Я потом несколько раз туда звонил, ее там никогда было не застать, ну и... как бы всё... забыто. Контакт сорвался. Чего об этом писать. Это была моя первая ошибка... Потом, где-то через месяц, – бамц, внезапная новая встреча. На автошоу. И снова все как будто случайно. Я ее первый увидел, опять же сам подошел.