Знакомьтесь, ведьма Пачкуля! - Кай Умански

— Да тихо ты, обалдуй!

— Мы же договорились: держать язык за зубами!

— А ты проболтался!

— С такими длинными языками знаешь что делают?

— Извините, — смутился Свинтус и покраснел, полностью осознав свою ошибку. — Само как-то вырвалось. Простите.

— Кстати, можно спеть «Мы идем, идем, идем!» — предложил юный гоблин по имени Цуцик, приплясывая на месте от нетерпения. — Это моя любимая!

— А какие там слова? — спросил Свинтус. — Что-то я не припомню.

— Мы идем, идем, идем, — радостно завопил Цуцик. — Мы идем, идем, идее-о-о-ом, мы идем идем, идее-о-о-ом, мы идем, идем, идее-о-о-ом…

— Ах, ну да, — сказал Свинтус. — Теперь вспомнил.

— Вообще-то можно уже ничего не петь, — заметил Гнус. — Потому что мы пришли. Вот, нам сюда. Кто позвонит в колокольчик?

При этих словах гоблины, как по команде, отшатнулись и сгрудились в кучку, стараясь при этом выпихнуть друг дружку локтями вперед. Похоже, охотников позвонить в колокольчик среди них не было.

— Што они телать? — прошептал Хьюго, высовываясь из травы. — Почему так испугаться?

— Спроси что-нибудь полегче, — пробурчала Пачкуля. — Хотя знаешь что, я, кажется, узнала это дерево. Да, да, вон то, с веревочной лестницей и полосатым шестом на вершине, видишь его? Хотя никакого шеста там раньше и в помине не было. Но это то самое дерево, я уверена. Там еще наверху дощатый домик, и я даже знаю, кто в нем живет.

— И кто же?

— Один наглый древесный гном, вот кто. Разве я тебе не рассказывала об этой жуткой встрече? Это было, еще когда я подыскивала дом. И в том, что произошло, целиком была виновата Шельма. Тебя, разумеется, еще со мной не было.

— Тсс, — перебил ее Хьюго. — Смотри.

Загадочным научным методом под названием «выпихивание» гоблины единодушно избрали Красавчика своим официальным звонарем. Тяжело переваливаясь с ноги на ногу и опасливо озираясь, Красавчик с неохотой подошел к тому самому дереву с веревочной лестницей, которое столь безошибочно опознала Пачкуля, и тихонечко дернул за шнурок. Тотчас же где-то высоко в ветвях раздался звон колокольчика. Красавчик мигом выпустил из лап шнурок, как если бы тот разом превратился в раскаленный железный прут, и попятился обратно к товарищам.

— Минуточку, господа, уже иду! Один момент! — раздался сверху противный скрипучий голос.

Конец веревочной лестницы дернулся, мелькнула зеленая молния, и вот уже у подножия дерева стоял тот самый древесный гном. На нем был белый парикмахерский халат с обширным нагрудным карманом, из которого торчали всевозможные лезвия, расчесочки и ножнички. Сморщенное личико гнома выражало крайнее раздражение.

— Слушаю вас! — пронзительно взвизгнул он. — Чем могу быть полезен, джентльмены?

— Глазам своим не верю, — прошептала Пачкуля, выпучив глаза. — Маленький негодяй заделался цирюльником!

ак будем стричься? — спросил древесный гном, постукивая от нетерпения ножкой, то и дело закатывая глаза и поигрывая бритвенным лезвием. Красавчик хрипло откашлялся, но так и не смог произнести ни слова. Тогда гном вытолкал гоблина на середину поляны, усадил на пень и повязал вокруг шеи белую простыню. Кастрюлю, которую Красавчик обычно носил на голове вместо шапки, гном снял и повесил на дальний сук, чтобы гоблин не мог до нее дотянуться. Без кастрюли бедняга чувствовал себя совершенно беззащитным.

— Ну что, надумали? — тяжело вздохнул гном, который терпеть не мог тугодумов.

Красавчик облизал пересохшие губы, а гном тем временем проворно вскарабкался на приставной чурбачок и принялся нетерпеливо пощелкивать ножницами у гоблина над ухом. Остальные собратья сгрудились вокруг и разинули рты.

Говоря по секрету, гоблины терпеть не могут стричься, считая это таким же никчемным занятием, как и мытье. Поэтому к парикмахеру они являются не чаще одного раза в год. Когда приближается время очередной стрижки, гоблины впадают в истерику. Они так боятся, что окружающие подымут их на смех, что держат всю операцию в строжайшем секрете. Потому-то с самого начала они и прикидывались, будто идут на охоту.

— Ну же, сударь, поторапливайтесь, — наседал на Красавчика гном. — Нехорошо заставлять ждать других джентльменов.

— Хочу длинные патлы, — внезапно подал голос Красавчик. — Косматые и липкие.

— Что ж, понимаю, — закивал цирюльник. — Косматые и липкие. Еще пожелания будут?

— И бачки, пожалуйста, — оживился Красавчик. — А еще челку.

— Всенепременно, — отозвался гном.

Ножницы засверкали в воздухе с быстротой молнии, и в считанные секунды Красавчик, к своему великому ужасу, стал обладателем самого короткого в мире ежика волос, а точнее говоря, начисто облысел. Голова его напоминала теперь огромный переспелый помидор, к которому по бокам приставили ручки от кастрюли. Столпившиеся вокруг гоблины принялись перешептываться между собой, показывать на Красавчика пальцем, а потом и вовсе разразились бессовестным хохотом.

Пачкуля с Хьюго, лежа в кустах, тоже чуть животики не надорвали.

— Готово, сударь, — сказал гном, отворачивая зеркало, снимая с гоблина простыню и стряхивая с его плеч остатки волос. — Вам очень идет. Кастрюльку свою не забудьте. Оплата в кассе при выходе. Следующий, пожалуйста.

Гоблины разом притихли. Никто не желал быть следующим.

— Ты! — гаркнул гном, указывая пальцем на Пузана, который смеялся громче всех.

— Я? — крякнул Пузан, глотая ртом воздух. (Он гораздо больше других гоблинов боялся расстаться со своей вязаной шапочкой. Она была его единственной отрадой в жизни, и, ложась спать, он обычно сосал ее пушистый помпон вместо соски. А когда однажды он случайно потерял свою шапочку, на него тут же обрушились несметные беды и страдания.)

— Да, ты, коротконогий пузатый балбес! Снимай шляпу и дуй сюда, да поживей, у меня и без тебя дел невпроворот.

— Вот оно, — шепнула Пачкуля Хьюго. — Пробил наш час!

Бедняга Пузан. Дрожащими руками он стянул с головы шапочку и аккуратно повесил на сучок рядом с кастрюлей Красавчика. Убедившись, что его драгоценный головной убор в безопасности, он поплелся к роковому пню, возле которого его поджидал гном-цирюльник, угрожающе размахивая простыней, словно матадор.

— Как желаете стричься, сударь? — промурлыкал гном, припечатывая Пузана к пню и потряхивая у него перед носом тюбиком пены для бриться. — Сделать как обычно?

Пузан прошептал себе под нос что-то невнятное.

— Погромче, сударь, я что-то не расслышал, — сказал гном.