Тот, кто знает. Том 2. Перекресток - Александра Маринина

- Можно, я с тобой посижу, а ты меня за руку подержишь?Только не выпускай меня из дома, хорошо? А то сорвусь. Сил никаких нет…

И Наташа подолгу сидела рядом с ней, держала за руку ичитала ей вслух Хемингуэя, "Острова в океане", "Старика иморе" или "Фиесту". И девчонка выдержала. Сумела такое, чтоиному взрослому мужику не под силу. После этого ее вряд ли можно продолжатьсчитать ребенком.

Но все равно, чего она ждет от разговора с Иринкой?Сочувствия? Утешения? Предложений, как можно решить проблему? Глупо как-то.Наташе просто нужно с кем-то поделиться, и Иринка - единственная подходящаякандидатура, потому что все остальные могут просто отвернуться от нее после всехоткровений. А если и не отвернутся, то трещина все равно появится.

Наташа мыла сыновей, замачивала перед стиркой выпачканные вземле и траве шортики, майки, носки и куртки, готовила ужин для Вадима, а мысльее неотступно крутилась вокруг Иринки. Говорить с ней или не говорить? Естьаргументы "за", но есть и "против". И взвешиванию этихаргументов все время что-то мешает, какая-то не то мысль, не то просто словоили мимолетное ощущение, назойливо вторгающееся в Наташины расчеты. Кстати, агде, собственно говоря, Иринка? Время - десятый час, лето, занятий в институтенет…

"Вот оно! - мелькнуло в голове. - Институт. Вот что всевремя сбивает меня с толку."

Где сейчас Виктор Федорович Мащенко, преподававшийпятнадцать лет тому назад научный коммунизм во ВГИКе? Все еще там же? Нонаучный коммунизм сейчас не преподают. Ушел? Куда? Сама Наташа боится о немрасспрашивать, может быть, он давно забыл о ней, да и фамилия у нее другая,ведь во время учебы она была Казанцевой, а начни его искать или просто иминтересоваться - он может и вспомнить, и сообразить, что Наталья Воронова иесть та самая Наташа Казанцева. И кто знает, к чему эти воспоминания приведут.А Иринка может знать, где Мащенко, или по крайней мере выяснить это. Ирасамолюбива до абсурда, во время прохождения туров при поступлении во ВГИКкатегорически отказалась от любой помощи со стороны Наташи, и потом, когдапоступила, ни единым словом не обмолвилась (если не врет, конечно) о том, чтоблизко, почти по-родственному связана с Вороновой. После преодоления тяги к"прошлой" жизни у девочки появился просто невероятный кураж, ощущениесобственной всесильности, уверенность в том, что справится с любой задачей. Ипока действительно справляется, и поступила сама, и учится хорошо, и дажехвалят ее педагоги больше, чем ожидалось. Так что, скорее всего, не вретИринка, она и в самом деле молчит о Вороновой. Если так, то хорошо. Никому непридет в голову связывать Ирину Савенич с Наташей. Правда, Виктор Федоровичоднажды видел Иринку, тогда, в театре, но столько лет прошло! Иринке тогда былолет семь, просто невероятно, чтобы кто-то сегодня мог ее вспомнить и узнать.

Значит, с Иринкой надо поговорить. И чем скорее - тем лучше.

***

…Наташа сразу же стала комсоргом курса, ведь в те временапонятие "демократических выборов" было весьма относительным, хотякомсоргов и выбирали на комсомольских собраниях открытым голосованием. Простовыносилась кандидатура, рекомендованная комитетом комсомола института, и вседружно поднимали руки "за". А кого же еще мог рекомендовать комитет,если не Казанцеву, имевшую опыт работы в райкоме комсомола и блестящиехарактеристики? К концу первого курса ее уже ввели в состав комитета комсомола,на втором - избрали в бюро комитета. Бэлла Львовна была очень довольна и всевремя повторяла, что Наташе необходимо постараться вступить в партию, пока всетак удачно складывается.

- Золотая моя, необходимо воспользоваться моментом,пока тебя знают и уважают в институте, - говорила она. - Как только тыокажешься за его стенами, тебе придется снова тратить годы на то, чтобыдоказать, что ты достойна стать членом партии. Ты придешь в новый коллектив,где тебя никто не знает, и пройдет много времени, пока ты снова завоюешьуважение и авторитет.

Наташа старалась. Но комсомольская работа отнимала многовремени. Да и бог с ним, со временем, она давно уже научилась жить в условияхжесткого цейтнота и при этом все успевать. Главным-то было не это. Наташуугнетала необходимость играть в игры, принятые в среде комсомольскихфункционеров. Семинары, совещания и активы, особенно выездные, непременносопровождались застольями и увеселениями интимного характера, увернуться откоторых не было никакой возможности. Все попытки уклониться от пьянки вызывалинеодобрительное покачивание головой и совершенно недвусмысленные намеки на то,что Наташа "как неродная, а ведь ей еще в партию вступать, кто ж ей дастрекомендацию, кто ее будет поддерживать, если она ставит себя вышеколлектива?" Еще до института, во время работы в райкоме, Наташа знала,что райкомовские инструкторы регулярно собираются на всяческие"мероприятия", но ее как вчерашнюю школьницу туда не звали, и о том,что там происходит на самом деле, она могла лишь догадываться по отдельнымрепликам, сальным смешкам и в огромных количествах потребляемым таблеткам отпохмельной головной боли. Теперь же, учась в институте, она испытала этирадости на собственной шкуре. И если от физической близости ей еще как-тоудавалось увильнуть, хоть и с огромным трудом и массой ухищрений, то всеостальные пункты программы приходилось выполнять на совесть, участвовать взастольях и коллективных посещениях бань и делать вид, что ей весело иинтересно, да так старательно притворяться, чтобы никто и не заподозрил, докакой степени ей это тягостно и скучно.

Одно такое "мероприятие" с выездом в Загорскпришлось как раз на время подготовки в экзамену по научному коммунизму. Наташас трудом успела выучить только половину билетов и явилась на экзамен сострашной головной болью. Ей не повезло, ни одного вопроса в билете она толкомне знала, кое-что помнила из лекций, но явно недостаточно для связного ответа.Принимал экзамен профессор Мащенко, моложавый стройный красавец сорока снебольшим лет, предмет обожания некоторых Наташиных сокурсниц. Послушав втечение двух-трех минут ее бессвязный лепет, Виктор Федорович молча полисталНаташину зачетку, закрыл и положил на стол.

- Вы же отличница, Казанцева, - сказал он сочувственно,- что с вами? Вы плохо себя чувствуете?

- Да, - призналась Наташа. - Голова очень болит. Ничегоне соображаю.

- Хорошо, - кивнул профессор. - Давайте мы с вами воткак поступим. Вы сейчас пойдите примите какое-нибудь лекарство, а когдаголовная боль пройдет, приходите снова. Не хочется ставить вам"неудовлетворительно", вы же наверняка готовились. Ведь готовились,правда?

- Правда, - неуверенно солгала Наташа. - Я готовилась.А когда мне подойти? Завтра?

- Какое же может быть "завтра"? - приподнялброви профессор. - Я уже поставил в ведомость номер вашего билета, а ведомостья должен сдать в учебный отдел сразу после экзамена. Поэтому я сейчас поставлюв ведомость и в вашу зачетку оценку "хорошо", а вы мне дадите слово,что сегодня же придете и расскажете все вопросы из этого билета. И по другимтемам мы с вами потолкуем. Я понимаю, что головная боль - штука неприятная, и яготов пойти вам навстречу, но при этом должен быть уверен, что эту"четверку" вы действительно заслужили. Очень надеюсь, что вы меня неподведете и придете. Скажем, часа в четыре, я к этому времени освобожусь, и мыс вами побеседуем.