Дневники полярного капитана - Роберт Скотт

Если лед погустеет, я непременно потушу топки и выжду, чтобы он раскрылся. Не думаю, чтобы он долго остался закрытым на этом меридиане. Этой ночью мы должны перейти 66-ю параллель.

Суббота, 10 декабря.

66°38′ ю. ш., 178°47′ з. д. Хорошо идем S 17 W 94.

Оставались на палубе до полуночи. Солнце только что погрузилось за южный горизонт. Зрелище было несравненное. Северное небо, роскошного розового цвета, отражалось в морской глади между льдами, горевшими огнями от цвета полированной меди до нежного розоватого; к северу и горы, и льды отливали бледно-зеленоватыми тонами, переливавшимися в темно-фиолетовые тени, а небо переходило от бледно-зеленых тонов в шафранные. Мы долго засматривались на эти чудные световые эффекты. Судно в течение ночи прорезало себе каналы, и утро застало нас почти у края открытого моря. Мы остановились, чтобы запастись водой с чистенькой торосистой льдины, и достали около 8 тонн. Ренник бросил лот[10]; глубина 1960 морских саженей. Трубка принесла два маленьких кусочка вулканической лавы с примесью обыкновенного морского глобигеринового ила[11].

Уилсон [старший зоолог и глава научного персонала] застрелил нескольких глупышей. Нельсон [биолог] вертикальным неводом изловил нескольких скорлупников, добыл образчик воды, и измерил температуру на глубине 400 метров; на этой глубине вода теплее.

Около полутора часов мы шли сперва через довольно слабый паковый лед, а затем сквозь тяжелые старые льды, собравшиеся около большого айсберга. Пошли в обход. Стало легче. Хотя, по мере продвижения к югу, льдины уже не такие огромные, но толщина их увеличилась. Я заметил большие пласты сравнительно тонкого льда, очень рыхлого и хрупкого. Они похожи на те, которые встречались нам во время плавания на «Дискавери», хотя и толще.

В 3 часа мы остановились и убили четырех тюленей-крабоедов. Вечером на обед у нас была очень вкусная печенка.

Сегодня вечером попали в очень плотный лед и сомневались, стоит ли через него пробиваться. Но ясный небосвод на юге заставляет меня считать, что в этом направлении должна находиться более свободная ото льдов вода. Может быть, расстояние до нее совсем небольшое… Когда я, в 11 часов вечера, отправился вниз спать, Брюс пробивался вперед, но время от времени вынужден был останавливать судно. Я заметил, что лед теперь глаже и тоньше. Местами видны признаки сжатия, и там лед был очень тонкий.

Воскресенье, 11 декабря.

Лед становится все плотнее, так что пробиться через него в 6 часов утра оказалось почти безнадежной задачей. Состав его здесь довольно однородный. Отдельные льдины, фута в 2 1/2 толщиной, плотно прижаты друг к другу, но неправильной формы, из-за чего между ними часто образуются открытые пространства, по большей части треугольные.

Надо полагать, что такие льды занимают гораздо большее пространство, нежели какое занимали первоначально, когда они представляли одно цельное поле; поэтому если бы море Росса весной сплошь затягивалось льдом, то, после того как он вскроется, плавучие льдины к северу от него должны были бы покрывать громадную площадь. Лед, в котором мы застряли, наверное, из моря Росса. Но это странно, поскольку совершенно отсутствует сжатие.

Мы плотно засели в паковый лед на весь день. С 6 часов утра дул сильный западный и северно-западный ветер. К ночи он стих, и барометр, начавший было падать прошлой ночью, остановился. Я надеюсь, ветер скоро переменится. Лед перестал напирать, но не раскрылся.

Сегодня утром Ренник бросал лот и обнаружил дно на глубине 2015 морских саженей. Лот принес частицы первичной лавы. Это, по-видимому, указывает на сильное разрушение вулканической лавы льдами…

После обеда все сошли на лед, побегать на лыжах. Такой моцион – большое удовольствие.

Ожидание требует терпения, впрочем, нам следовало бы быть готовыми к этому. Непонятно, когда мы сможем опять двинуться в путь.

Понедельник, 12 декабря.

Сегодня льды не такие плотные. Льдины лишь слегка соприкасались краями, тогда как вчера они плотно напирали одна на другую. Лейтенант Боуэрс [Bowers], Оутс и Гран [норвежец, специалист-лыжник], отправились исследовать возвышенность, некоторыми принимаемую за островок, но оказавшуюся, как я и был уверен, айсбергом, любопытной, впрочем, формы: вроде купола, окруженного очень низкими ледяными утесами.

Развели пары, и мы пошли недурно, но очень неровно. Вышли из крупных, толстых льдов в более легкие, но скоро опять попали тяжелый лед и целых полчаса не двигались с места. Так и пошло: поочередно молодые, легкие льды и старые, массивные; иногда попадалась выдвинутая давлением гора.

Не знаю, что думать об этих льдах и когда мы из них выберемся.

Мы с Райтом [Wright, физик] обсуждали, почему бугры на морском льду всегда дают пресную воду. Мы сошлись на том, что соленость просто вытекает изо льда. Интересно было бы выловить кусок морского льда и проследить этот процесс. Самый факт интересен, как показывающий, что процесс, производящий бугор, на самом деле производит пресную воду.

Поистине нелегко добраться до нашей зимовки. Сначала штормы с большим волнением, а теперь эта борьба со льдами.

Вторник, 13 декабря.

Я почти всю ночь не ложился. Никогда не испытывал таких быстрых и резких перемен. В последнюю «собачью»[12] вахту мы шли через новый, мягкий лед, вроде «сала»[13], делая на всех парусах 4–5 узлов. В первую вахту опять попали в тяжелый, крепкий лед; средняя вахта застала нас в открытой полынье, окруженной прочным, толстым льдом. Под конец же этой вахты снова стало плохо, а в начале следующей так плохо, как никогда: кругом тяжелый торосистый лед, поднимающийся над водой на 7–8 футов и очень глубоко уходящий под воду. Точно такой лед мы видели у Земли Короля Эдуарда во время плавания на «Дискавери».