Записки странствующего писателя о подводных погружениях и древних цивилизациях - Сергей Арно

Наконец мы с Марко поднялись на поверхность и, вымотанные борьбой, не без труда забрались на ожидавший нас зодиак.

Море было неспокойно – зодиак подбрасывало на волнах, ветер усиливался. Неспокойно было и у меня на душе: я видел по лицу итальянца, что он тоже встревожен. На поверхности мы понимали друг друга хуже, чем под водой, где язык общения ограничивался десятком жестов, а мой английский оставлял желать лучшего. По коралловому рифу гуляли белые барашки, вода пенилась, глубина там была метра полтора, и я с ужасом смотрел на эти волны. Мы молча и напряженно вглядывались в воду, ожидая всплытия наших товарищей. Каждая вспенившаяся волна привлекала внимание – казалось, что это появилась голова дайвера… Но шло время, а на поверхности никто не показывался. И тогда я понял, что самое тяжелое – это ждать из-под воды своих товарищей, когда не знаешь, что там с ними. А волны и ветер усиливались, усиливалось и напряжение.

Ну, слава Богу!

Рядом с бортом показалась голова одного дайвера, затем другого, третьего… Все они молча, без обычных шуточек, забрались в лодку и, сложив горой акваланги, уселись по бортам зодиака. Мотор взревел, и лодка по неслась по волнам.

Глядя вдаль, ты мчишься по волнам Красного моря. Зодиак подбрасывает на волне, он ухается с метровой высоты на следующую волну, соленые брызги летят в лицо, лодка подлетает снова и снова низвергается на другую волну, и снова брызги бьют в лицо. А ты креп ко держишься за ремень зодиака, и ты опять молод, си лен и прекрасен. И нет ничего в этой жизни, чего бы ты не смог преодолеть. Ты мчишься по Красному морю, ветер развевает волосы, ты только что заглянул в мертвые глаза акуле, спасся от могучего, тупого течения. Ты увидел, ощутил неумолимость смерти, и сейчас ты видишь, как чудесна жизнь, и рядом с тобой в лодке такие же молодые, сильные и красивые люди… И ты летишь на огромной скорости вместе с ними по пенящимся вол нам, и ветер бьет в лицо, и соленые брызги, и нет ничего в жизни прекраснее этого момента!

Но это было сейчас. А потом…

Рассказывали, что одного нашего товарища все-таки выбросило на риф – опыт не помог. И неудивительно, ведь в руках у него была камера, и он не мог ее бросить, чтобы ухватиться за риф. Спас его гид Маорицо. Он до гнал его и забрал камеру, помог вырваться из объятий смертоносного течения.

А еще одна из погружавшихся с нами дам за ужином, посмеиваясь, рассказывала, что там, на дне, прощаясь с жизнью, они думали не о пройденном пути, и не прожитая жизнь проносилась у них перед глазами, они думали о незаконченных на земле делах. Кто-то вдруг вспомнил, что не родил второго ребенка, кто-то – о том, что внуки еще не выросли, кому-то вспомнилась старенькая, нуждающаяся в поддержке мать, кто-то не успел выйти замуж…

А сейчас адреналин играл в крови, мы, рассекая волны, мчались на зодиаке, и ветер развевал волосы, и соленые брызги били в лицо, и мы были молоды, прекрасны и счастливы.

Глубину под водой вы определяете не на глазок, а толь ко по схожему с большими часами, надетому на руку компьютеру. Без него невозможно угадать, сколько до поверхности – пятнадцать, двадцать метров – или вы опустились до критической глубины в сорок метров, за ко торой… за которой неизвестно что. Может быть, ничего. А может быть, стая пингвинов или учитель географии, грозящий вам пальцем: «Родителей вызову!», или у вас свои оригинальные видения. Это называется азотное опьянение.

На каждого глубина действует по-своему, поэтому при погружениях и положена предельная тридцатиметровая. Не нужно уходить ниже, в страну галлюцинаций, – можно не вернуться.

Вокруг нас кружили акулы. Из мути воды вдруг вы ступает двухметровый силуэт – и вот она движется в твою сторону… на тебя!.. Но в какой-то момент быстрым движением хвоста меняет направление и уходит обратно в муть. И ты вздыхаешь с облегчением.

Мы вдвоем с Марко, зависнув на тридцатиметровой глубине в толще воды, с восхищением созерцаем этих быстрых и неумолимых существ. Под нами бездна. Сколько метров внизу: сто, триста?.. а вокруг акулы, внезапно они появлялись и так же внезапно исчезали. Магическое зрелище!

Как известно, акула становится убийцей-каннибалом еще в утробе матери. Самая сильная из них пожирает своих братьев и сестер и уже рождается убийцей.

«Многие знания – многие печали: и тот, кто умножает познания, умножает скорбь…»

Никогда больше не буду читать про акул! Хоть убейте.

С восторгом и изумлением смотрел я на этих удиви тельных рыб, внезапно появляющихся со всех сторон: сверху, снизу, сбоку… Под нами не было дна. Два маленьких человека с аквалангами за спинами зависли в пустоте, а вокруг них – самые совершенные из существующих на планете убийц. Они явно чем-то возбуждены. Любуясь этими прекрасными созданиями, я на некоторое время забыл о напарнике, да и вообще обо всем на свете. Я вертел головой, с замиранием сердца наблюдая за их грациозными движениями, – казалось, они были везде.

Я оглянулся назад, где был Марко, но его не увидел – значит, он отплыл куда-то в сторону. Маска ограничивает видимость: когда она на лице, отсутствует боковое зрение, и ты способен видеть только то, что впереди. В поисках напарника я начал вертеть головой в разные стороны, крутясь на месте; но ни сзади, ни сверху, ни снизу его не было… и везде, куда бы я ни смотрел, мои глаза видели только акул… Легкая паника охватила меня, я взглянул на компьютер на руке – он показывал тридцать семь метров глубины. Куда подевался мой напарник, я не пони мал. За такое короткое время он не мог уплыть настолько далеко, чтобы я его не видел. Он просто исчез. В голове промчалась мысль об азотном опьянении, когда на глубине у ныряльщика начинаются галлюцинации. Но я-то сейчас адекватно оценивал ситуацию… или мне это толь ко казалось, а мое сознание уже находилось под воздействием азота, и все это – бред отравленного мозга… Может быть, нет никаких акул… да и меня уже нет.

Я поддул из баллона в жилет воздух и медленно стал подниматься к поверхности. В это время я продолжал крутить головой в разные стороны, разыскивая напарника. И вдруг увидел его – он завис где-то в пяти метрах надо мной чуть в стороне. Марко манил меня руками, чтобы я поднимался повыше, должно быть, не понимая моей тревоги. От сердца отлегло.

Акула становится убийцей-каннибалом в утробе матери: самый сильный пожирает своих собратьев и появляется на свет совершенным убийцей

Потом, размышляя над причинами этого происшествия, я пришел к заключению, что холодные и мертвые глаза акул обладают гипнотическим действием; оно парализует тебя живущим внутри каждого человека животным страхом, и ты не видишь уже ничего и никого, кроме акул.

Но нельзя поддаваться панике: паника на глубине – это смерть. И, значит, акула тебя победила.