Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов - Жан-Франсуа Сольнон

Занятая «представительской ролью», материнскими заботами и благотворительностью королева и не думала оспаривать власть у дядей и брата Карла. Куда важнее для нее была финансовая независимость. Она ее получала, поскольку король оставил жене право самостоятельно распоряжаться расходами, которые отныне покрывались из королевской казны. Щедрый супруг вручил Изабелле замок Сен-Уэн. Тот переходил в собственность королевы, и эта земля давала ей в будущем денежную автономию, гарантирующую политическую свободу. Изабелла пока что не приобщилась к настоящей власти, но и не вела себя пассивно: она переписывалась со всеми влиятельными людьми как из Берри, так и Орлеана, собрала сведения о дипломатических переговорах, стараясь не занимать откровенно ни одну сторону. При всем при этом, она очень любила герцога Бургундского, который в свое время устроил ее замужество, и часто обменивалась с ним письмами[37]. Тот продолжал играть видную роль в королевстве. Разве не он в 1395 г. выдал замуж ее дочь Изабеллу (6 лет) за Ричарда III Английского (28 лет)? Она не участвовала ни в одном подготовительном совещании, и ее подпись на государственных документах не была обязательна, к ним прилагали руку только принцы. Ни один из летописцев не счел нужным сообщить, как она отнеслась к тому, что ее дочь Жанна была обещана герцогу Бретонскому, чтобы не допустить союза этой провинции с Англией. Отец Изабеллы Стефан III Баварский приезжал в Париж и предлагал возвести на трон представителя Виттельбахов. Герцог встречался с королем, когда тот был в состоянии выполнять свои полномочия, но дочь до переговоров не допускал. От Изабеллы требовалось лишь рожать детей, и за пять лет она произвела на свет четверых, двое из них — девочки.

Настоящую власть королева приобрела во время кризиса, который начался в 1396 г., когда столкнулись интересы брата короля Людовика Орлеанского и его дяди Филиппа Смелого. Людовик пытался подмять ситуацию под себя и проводил личную политическую линию, обслуживавшую интересы его родни со стороны жены — Висконти, правивших в Милане. А Изабелла затаила злобу на тех, кто совсем недавно низверг и убил ее дедушку по материнской линии. Она изо всех сил старалась помешать их амбициям на полуострове, что злило ее деверя. С последним они вообще постоянно ссорились. Их стычки становились ожесточеннее день ото дня.

Но никто, кроме герцога Бургундского, не сумел бы противостоять планам Людовика Орлеанского. Они принадлежали к разным поколениям. Их интересы не совпадали. Оба не хотели делиться властью с соперником. В декабре 1401 г. образовалось две враждующие партии, и каждая стремилась как можно убедительнее продемонстрировать силу. Конфликт был неизбежен. Для того чтобы сохранить мир в королевстве, требовался посредник. Изабелла нашла свое призвание.

Женщина, доселе не занимавшаяся ничем, кроме воспитания королевских детей, стала последней надеждой страны. И она трудилась, не щадя себя: устраивала встречи, на которых стороны пытались договориться, закатывала «роскошные празднества», где соперники отдыхали (но тем не менее предусмотрительно приводили с собой охрану). Соглашения удалось достичь в 1402 г. орлеанцы и бургиньоны решили помириться, оставив все обиды в прошлом, вскоре забыв об обещании. Но Изабелла показала всем, как она умеет быть настойчивой. Баварская принцесса оправдывала доверие короля. В марте следующего года Карл V издал указ, предоставляющий Изабелле все властные полномочия в случае «отсутствия» короля (так стыдливо называли его приступы болезни), чтобы она в будущем решала все распри, мирила враждующих и вершила правосудие[38].

Изабелла, не теряя времени, ухватилась за новые возможности. Одиннадцатая беременность вымотала ее. Пятый сын королевы родился 22 февраля 1403 г. Будущее династии было обеспечено, поскольку младенец, названный Карлом (будущий Карл VII), стал третьим по счету выжившим инфантом мужского пола[39]. Изабелла так тяжело поправлялась после родов, что государственные дела ей пришлось на время позабыть.

Этим воспользовались принцы и снова взялись за интриги, пытаясь наверстать упущенное время. Ухудшение состояния Карла было им на руку. В период с мая по октябрь 1402 г. один за другим случились три приступа. В 1403 г. было еще хуже: болезнь началась в апреле, обострилась в июне, тянулась с июля по октябрь, а в декабре вспыхнула снова. Король болел на протяжении десяти лет. Надолго ли его еще хватит?

Следовало еще раз обговорить вопрос о наследовании. Стараниями принцев в апреле 1403 г. были обнародованы два указа, меняющие — в их интересах — аналогичные распоряжения прошлого года. Изабелла теряла верховную власть, которую ей пожаловал муж. Когда Карл болел, ее верховная роль в Совете была чисто символической. Принцы добились для себя еще одной выгоды: в случае смерти государя, его дофин тут же проходил коронацию и вступал на престол, даже если он не успел достичь совершеннолетия. Кроме того, регентство должно было осуществляться особой комиссией, и право распоряжаться им единолично теряли все — от королевы, до герцога Орлеанского. Весной 1403 г. судьба благоволила герцогу Бургундскому, одному из главных вдохновителей апрельских указов. Если бы брат короля сумел удержать себя в руках, вечно уставшая Изабелла, судя по всему, смирилась бы с новым поворотом событий.

Но небесам претила удача бургундского герцога: в следующем году 62-летний Филипп Смелый скончался.

Плачьте, королева, горюйте

О том, кто возвел вас на трон!

В этих двух строках Кристина Пизанская напоминает Изабелле о ее долге перед герцогом, который устроил ее брак. Смерть Филиппа обрадовала его соперника Людовика Орлеанского, но она же дала королеве большую свободу действий.

Изабелла нуждалась в опоре. Времена дядей Карла закончились. После кончины Филиппа Смелого остался только жадный до роскоши Иоанн Беррийский — слабый 64-летний старик, уже мечтавший о смерти. Теперь на сцену выходило следующее поколение. Сын и наследник герцога Бургундского Иоанн Бесстрашный, в 1396 г. отличившийся в крестовом походе против турок в Никополе, был того же возраста, что король с королевой. Но он редко бывал в столице, предпочитая ей Дижон, а позже Артуа и Фландрию, и не имел никакого веса в королевском совете. Да и прежде чем добиваться чего-либо, ему следовало привести в порядок денежные дела. Казалось, что удача на стороне Людовика Орлеанского — король прислушивался к брату чаще, чем ко всем остальным, тот обожал праздники, славился как прекрасный оратор, отличался «красноречием, естественно украшенным риторикой» и был прирожденным обольстителем. Невзирая на все недавние разногласия, Изабелле пришлось стать его союзницей. А герцог Орлеанский не мог пренебрегать той, что обеспечивала законность власти во время «отсутствия» короля. Их союзничество было вынужденным.