Сердце разбитой кометы - Татьяна Луганцева

– И что потом? – спросила Антонина.

– А потом мы вывезем вас куда-нибудь на окраину города, и вас найдут, – продолжил Геннадий Аркадьевич. – При вас не будет документов, вы ничего не будете помнить. А в крови обнаружат сильные наркотики. Конечно, потом вас опознают родные и близкие, но вы никогда не сможете им рассказать, что с вами произошло.

– Кое-кто знает, что и Марина, и я поехали к вам в больницу, – сказала Антонина, не веря, что все это происходит с ними наяву.

– Ну и что? Кто вас здесь видел, кроме нас? По документам вы не проходите, а мы скажем, что ничего не знаем. Пусть ищут, ничего не найдут. Препарат, который мы вколем вам напоследок, в больнице не применяется. Ну не лечат людей героином, что ты будешь делать? А еще я тебе в кармашек положу визиточку одного ночного клуба с плохой репутацией. Кстати, чистый герыч мы именно там и берем, есть свои каналы. То есть, дорогуша, отведем от себя подозрение полностью. Пусть копы, извините, копают где хотят, извините еще раз. Подумают, что две великовозрастные подружки захотели приключений на свою пятую точку, пошли снять мальчиков, развеяться или еще черт знает что, вот и попали! Обкололись, обкурились, влипли в нехорошую историю. Их вывезли, сделали что или нет, неизвестно, но вот мозги от наркоты умерли и, что самое главное, восстановлению не подлежат. Вот это моя самая главная задача как специалиста на сегодняшний момент – подобрать такие лекарства и такие дозы, чтобы расправить все ваши извилины, но чтобы вы не умерли. Я пока не знаю, сколько дней мне на это понадобится. Но, думаю, что уложусь дней в десять. Итак, хватит разглагольствовать! Приступаем к делу. Игорь, ставь укол! Приятного путешествия в никуда! – откланялся доктор Смерть.

Санитар, неотвратимо, как погибель, двинулся к Антонине со шприцем в руках.

– Ну ты даешь! Зачем так рисковать? Прямо вот так вот взял и выпрыгнул из окна? – спросил Трофима Никита Прохоров – светловолосый художник-авангардист, очень известный в определенных кругах.

– А что мне оставалось делать? Эти головорезы меня достали. Пасут и день и ночь, кашлянуть нельзя. Боль в животе – и сразу же упрятали в больницу. Это не жизнь, это хуже чем в тюрьме! – ответил Трофим.

Они с другом сидели в мастерской Никиты, заваленной всяким художническим хламом и с неизбывном тяжелым запахом масляных красок и растворителя.

– Так и есть, жизнь за решеткой, – засмеялся Никита. – Ты уже должен был к этому привыкнуть!

– Вот что-то не привыкается никак! – возразил Трофим.

Никита вел богемную жизнь, относился ко всему пофигистски и злоупотреблял всем, чем только можно. Он много и часто пил, не выпускал сигареты изо рта, а по молодости баловался еще и наркотиками. Поэтому в свои тридцать восемь выглядел потасканным пятидесятилетним мужиком. Он и сейчас развалился в продавленном кресле с бутылкой текилы в руке и пил прямо из горлышка, приходя в себя после бурной ночи.

– Кто же виноват, Трофимчик, что ты у нас человек государственной важности? Я горжусь дружбой с тобой.

– Да я и сам не рад, что взялся за эту разработку… А когда стало что-то получаться, в меня и вцепились со страшной силой. – Трофим взял початую бутылку красного вина и плеснул себе в рюмку.

Никита рассмеялся:

– Так мы все погибнем, если ты не доведешь свое дело до конца? Хотя… – махнул он рукой. На запястье у него болтались дорогие часы.

– Что хотя? – спросил Трофим, усмехаясь.

– Я готов умереть! – высокопарно заявил Никита.

– Чего так? Не рановато?

– Так пожили уже, причем на полную катушку. Органы, вон, внутренние поизносились…

– Может, лучше органы подлечить и пожить еще? – уточнил Трофим.

– А смысл? Лучшие картины я уже написал, я в этом уверен. Погуляли мы с тобой вдоволь, из красивых женщин, которых любили, можно батальон собрать. Потомство оставили, я в законном браке, ты так… Денег заработали, мир посмотрели. Что еще? А ограничивать себя во всем – это не жизнь. Скучно, – пояснил Никита.

– Я тебя просто заслушался, – улыбнулся Трофим. – Но все равно считаю, что рано нам еще покидать этот мир. Я со своей стороны приложу все силы, чтобы отвести от Земли угрозу. Раз уж все равно ввязался в это дело…

– Тебя послушаешь, и плакать хочется. Цифры, цифры… Господи, Трофим! Как так можно? Цифры! Это же неинтересно. Это скучно, это ужасно! – нервно взмахнул бутылкой пьяный Никита. – Я бы так точно не смог…

– То ли дело творчество? – хитро посмотрел на него Трофим.

– Да! – воскликнул Никита. – Это же вдохновение, поэзия, мечта! Радость жизни!

– А давай сегодня напьемся? Расслабимся! – предложил Трофим.

– Давай! – И Никита плеснул другу текилы в широкий стакан из толстого стекла.

Трофим выпил и посмотрел на Никиту с тоской:

– Только вся твоя радость жизни может навернуться в тартарары без моих цифр. Все может полететь к чертям, понимаешь? Это я так бодрюсь, а сам боюсь возложенной на меня ответственности. Это бывает порой невыносимо.

– Неужели так всё серьезно? – вопросительно поднял брови Никита, прикладываясь к бутылке и вытирая подбородок тыльной стороной ладони.

– Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что все может закончиться гибелью нашей цивилизации.

Никита прикурил две сигареты, первую отдал другу, вторую оставил себе.

– Может, мне с тебя пылинки сдувать? Чтобы получилось еще пожить. Моя больная печенка говорит, что она еще лет пять протянет. Ты меня убедил, пусть она умрет своей смертью, а не с помощью какого-то небесного тела.

– Надеюсь, ты понимаешь, что на меня не надо давить и видеть во мне спасителя, меня это сбивает с мысли. Я от этого и сбежал. Я все понимаю и все сделаю, чтобы решить эту глобальную проблему. Все, что смогу! По максимуму! Только не давите и не мешайте мне! – сказал Трофим, опуская голову.

– Друг, о чем ты? Да я лучше помру вместе с тобой и со всем миром, чем буду на тебя давить. Пусть этот шарик катится ко всем чертям, ты же меня знаешь! Выпьем! Чин-чин! Мы же с тобой столько лет знакомы, дружок ты мой золотой, – пьяно навалился на Трофима Никита, хватая его за руки.

Дружили они действительно очень давно, еще студентами познакомились на одной из вечеринок и вот уже почти двадцать лет не расставались.

– Тебя что-то не устраивает? – после непродолжительной паузы спросил Никита. – Я имею в виду твою работу?

– Я должен создать мощнейший лазер. Мощнейший, понимаешь? Который разрушит этот гигантский метеорит. Но это только полдела. Нужно еще сделать так, чтобы его осколки не попали на Землю, а, поменяв траекторию, ушли на другую орбиту.

– Это какой же мощности должен быть взрыв, чтобы такую дуру пустить по другой орбите и чтобы нас, бедных и грешных, не накрыло? – задумался Никита.