Душа темнее ночи - Марина Серова

Аким не возражал. Он подозвал Узбека и попросил пересадить меня и охрану Третьяка так, чтобы мы были неподалеку. Хозяин рассыпался в уверениях, что все сделает в лучшем виде. И действительно, он пересадил нас в соседний кабинет, где был накрыт почти такой же стол. Охрана Третьяка принялась угощаться чем бог послал, а я подозвала хозяина. Узбек подошел и наклонился ко мне:

– Чего барышня изволит?

– Барышня изволит, чтобы вы обеспечили обзор. Пусть разговор не предназначен для чужих ушей, но я все равно хотела бы видеть Акима Николаевича. На то мы и охрана. Думаю, ребята меня поддержат.

Парни на минуту оторвались от тарелок и покивали с умным видом. Охранники бывают разные. Думаю, этих Третьяк взял на встречу именно из-за исключительно низкого интеллекта. Даже если бы эти парни и получили доступ к какой-то секретной информации, они бы нипочем не догадались, что она секретная. Кажется, они и собственные пупки с трудом находили при мытье в душе… Я вообще не очень поняла, зачем Кипчак притащил меня сюда. Разве только продемонстрировать Третьяку, что он подстраховался…

Узбек деловито кивнул и исполнил мою просьбу в лучшем виде. Он покрутил колесико, и тонировка на стеклянной стене, отделявшей нас от кабинки, где сидели хозяева, посветлела. Теперь это было просто затемненное стекло, а вовсе не глухая преграда.

– Спасибо! – поблагодарила я и пригубила томатный сок. Пусть я не слышу, о чем говорят Увеков и Третьяк, позы, жесты и выражения лиц тоже могут многое рассказать.

Попивая сок, я внимательно следила через стекло за разговором хозяев. Третьяк явно чего-то добивался от Увекова. Авторитет подался корпусом вперед. При разговоре он рубил воздух ладонью, аргументируя свои слова, и брови мужчины были сдвинуты, а лоб собран в складки. Предельное напряжение – вот что читалось во всей фигуре Третьяка. Увеков же явно колебался. Он подался назад, откинулся на спинку дивана. Даже руки скрестил на груди, «закрываясь» от собеседника. На уставленный закусками стол оба мужчины почти не обращали внимания. Они явились в ресторан не ради еды, а для того, чтобы поговорить в спокойной обстановке. Третьяк все напирал. Он грудью навалился на стол, и жесты его больших рук становились все более отрывистыми и угрожающими. При этом с лица не сходила вежливая улыбка. Язык тела – это вам не хухры-мухры… к примеру, сейчас я явно видела, что господин Третьяк лжет моему хозяину. Характерные жесты – подергивание пальцами мочки уха, «плавающий» взгляд, широкая, в тридцать два зуба, улыбка при том, что глаза оставались серьезными и злыми… Пусть я не слышала того, о чем говорят мужчины, мне и так все было ясно. Очевидно, в прошлой жизни я умела распознавать ложь и имела представление о психологии невербального общения.

Вдруг Кипчак вскинул голову и посмотрел на меня через стекло. Взгляд его был вопросительным, как будто Аким спрашивал моего совета. Я едва заметно отрицательно качнула головой. Увеков склонил голову набок, точно переспрашивая. Я повторила отрицательный жест. Парни рядом со мной продолжали жрать. Они ничего не замечали. А Третьяк на меня и подавно не смотрел – сейчас он о чем-то беседовал с вошедшим Узбеком, которого перед тем жестом подозвал Аким.

Вот хозяин ресторана вышел, и Третьяк впился взглядом в лицо моего хозяина. Кипчак уверенно покачал головой – отрицательно. Третьяк, не веря себе, переспросил, и Кипчак повторил жест. Третьяк постарался не выдать гнева, но я видела, как заиграли желваки на его щеках и как он смял салфетку в громадном кулаке.

Сразу после этого Аким поднялся. Третьяк больше не пытался его удерживать. Я тоже встала и присоединилась к хозяину. Мы молчали до тех пор, пока наш джип не отъехал от ресторана.

– Ну, и что все это значит, а? – с некоторым раздражением спросил меня Аким, поворачиваясь ко мне всем телом.

– Это значит, что вы попросили совета, а я его дала. Как поступить, решаете, разумеется, вы сами, – отчеканила я. Мой ледяной тон несколько охладил гнев Увекова. Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:

– А теперь колись, как ты это делаешь.

– Что?

– Ну… читаешь человека, как будто букварь.

Я пожала плечами:

– Не знаю. Просто женская интуиция. Но этот человек вам лгал, это совершенно точно.

Аким потер переносицу и проговорил:

– Ну, если ты права, я только что избежал охеренных неприятностей. А вот если ошиблась, то по твоей милости я потеряю лимонов десять. Баксами.

– Аким Николаевич, решения вы принимаете самостоятельно, – повторила я. Нечего мне тут перекладывать с больной головы на здоровую! Точнее, на страдающую амнезией…

– Нет, слушай, все-таки скажи, как ты это делаешь. А? – не отставал Увеков.

– Существует язык тела, – скучным голосом начала я. – Его можно читать точно так же, как выражения лиц. Ну, вы же знаете, что скрещенные на груди руки означают, что человек не полностью вам доверяет? Или что, если женщина во время разговора с мужчиной поправляет прическу, это означает, что он ей нравится? Ну и все в таком духе. Любой психолог-второкурсник вам это объяснит.

Аким задумался.

– А ты можешь меня этому научить? – вдруг спросил Увеков.

– Вряд ли, – покачала головой я. – Теорией я не владею, а практика… скорее всего, это просто жизненный опыт, вот и все. Ничего особенного.

– Ладно! – подвел черту Аким. – Тогда будешь на все переговоры ездить со мной.

Я заметила, что уши Сантаны шевелятся, как локаторы. Ну, сегодня в особняке Увекова будет новая тема для разговора…

И только одно не давало мне покоя. Взгляд, которым проводил меня Третьяк. Когда мы с Кипчаком выходили из ресторана, авторитет задержал на мне тяжелый неприязненный взгляд. Мне было абсолютно наплевать на эмоции этого господина. Но внезапно выражение глаз Третьяка изменилось. Узнавание и страх – вот что на мгновение вынырнуло из темной глубины его зрачков.

Кажется, господин Третьяк наконец-то узнал меня.

Прошло совсем немного времени после встречи Кипчака с господином Третьяком, и я поняла – настало время поскорее вернуть себе память. Нет, интуиция меня не подвела – авторитет действительно узнал меня. Сначала его обманула короткая стрижка и белоснежный цвет моих волос, но ненадолго. Значит, мы с этим человеком были знакомы в «прошлой жизни». И вполне возможно, что господин Третьяк имеет отношение к тому, что со мной случилось.

Это означало, что у меня есть враг. Похожий на медведя, богатый и достаточно умный для того, чтобы не демонстрировать открытой неприязни.

Я решила поискать информацию о себе самой. В конце концов, Женя Охотникова была довольно известным в городе человеком. У нее была масса знакомых и друзей. Все эти люди должны мне помочь восстановить картину произошедшего, пусть даже я не собираюсь пока раскрывать свое инкогнито.

Теперь по ночам в моей комнате в особняке Кипчака до утра горел свет. Я проводила ночи в Интернете, пытаясь разузнать о себе все, что только возможно. С глубоким изумлением я обнаружила, что у Охотниковой был собственный сайт. Его преподнесли ей в подарок благодарные студенты Тарасовского политехнического университета после того, как Евгения помогла им в одном запутанном деле, касающемся патентных прав на изобретение.