За пределом жестокости - Алексей Макеев

– Я ведь не о скуке говорю, – с едва заметным упреком ответил он Гурову. – Я про то, что на душе муторно. И что там греха таить – страшновато. Сейчас все отсюда разбежались, а мне деваться некуда. Я ведь квартиры в Москве не имею, да и нигде не имею.

– А эта симпатичная девушка? – спросил Гуров. – Кажется, ее зовут Анной?

– Да, именно так ее и зовут, – скучным голосом ответил Володя. – А ей-то чего тут оставаться? Она с Максимом Борисовичем как нитка с иголкой, понимаете меня?

– Гм, допустим, – кашлянул Гуров. – Но неужели больше никого в доме не осталось? Разве Левитин не занимается строительством? Оно ведь не закончено. Рабочие тут не живут?

– У Левитина деньги кончились, – пробурчал Володя. – У него теперь главная проблема – где денег взять. Хочешь не хочешь, а надо крутиться. Затеял он это поместье, а возможности не рассчитал. Что-то там не срослось у него. В кулуарах… Этого вот все обхаживал – Савелия Вениаминовича. Надеялся на помощь со стороны родного государства. Не знаю уж, о чем они договаривались, – сами понимаете, теперь все эти разговоры коту под хвост. Максим Борисович сейчас совсем пал духом. Свалил все на меня и укатил. Боюсь, теперь до следующей весны не появится. А тут наверняка подрядчики со своими претензиями потянутся. Думаете, всем заплачено?

– Да, печальную картину вы нарисовали! – воскликнул Гуров. – Значит, дружбу с покойным Левитин завел из корыстных соображений?

Володя посмотрел на Гурова с мрачным удивлением.

– А вы чего, верите в дружбу и любовь? – спросил он недовольно. – Люди все взрослые. Если кто-то с кем-то задружился, значит, чего-то ему от этого человека надо. Это естественно, и все это понимают. Весь вопрос в том, на какой, значит, сумме сойдутся…

– Пессимистический у вас взгляд на жизнь, однако, – сказал Гуров. – Пессимистический и с явным налетом мистики. Я помню, как вы за столом убеждали всех в существовании привидений…

– Вы смеетесь, что ли?! – с негодованием сказал Володя. – Какие привидения? Это же игра. Максиму Борисовичу страсть захотелось почувствовать себя барином. Ну, там родовые портреты, старинный сад, духи предков… на самом деле ничего этого у него за душой нету, вот он и решил навести тень на плетень. Любое лыко в строку – и меня подбивал сказки плести, и всех прочих. Помните этого шарлатана Вербу? Вот-вот…

– Так, значит, ничего вы в саду раньше не видели? – спросил Гуров.

– Почему не видел? – хмуро сказал Володя. – Как раз видел. Левитин только меня слушать не захотел, по-своему все повернул. Думал, это ему шуточки. А оно вон как вышло.

Они уже подошли к дому. Полковник Крячко как раз закончил осмотр своей импортной колымаги и, вполне удовлетворенный, закурил сигарету. С блаженным выражением на загорелом лице он вдыхал табачный дым и посматривал на тускнеющие краски заката.

– Все-таки воздух здесь – чудо! – с большим энтузиазмом воскликнул он. – Не то что в Москве. Дышишь – так дышишь!

– Особенно убедительно это звучит в тех устах, из которых торчит дымящаяся сигарета! – саркастически заметил Гуров и тут же другим тоном добавил: – Оказывается, наш друг Володя вовсе не так сильно верит в привидения, как это мне сначала показалось! И видел он в саду вовсе не привидения, а… Что вы видели, Володя?

– Шляется здесь кто-то, – многозначительно сказал управляющий. – Раза три замечал. А может, и больше. Но что интересно, к дому или прочим постройкам не идет. То есть ежели вы, к примеру, вор, то вам прямая выгода в дом забраться, где ценности имеются, так ведь? А эти, наоборот, все больше по глухим углам сада шарятся. Когда я Максиму Борисовичу первый раз доложил об этом, он сначала расстроился – тоже насчет воров подумал. А потом, когда стало ясно, что в дом не лезут, он свою теорию насчет привидений начал развивать. Сначала как бы в шутку, а потом целую мифологию развел.

– Ну а на самом деле? – спросил Гуров. – На самом деле кого вы видели?

– Да черт их знает! – в сердцах бросил Володя. – Практически никого. Они осторожные очень. Но на руку скорые. Я человек упорный. Один раз ночью заметил – думаю, выслежу во что бы то ни стало. И выследил. Почти за штаны схватил.

– И что же?

– А ничего, – буркнул Володя. – Пырять не стали, слава богу, но приложили по башке чем-то, аж звезды из глаз посыпались. Больше я рисковать не стал. Только вот последний раз вышел. Потому что заметил, как этот Савелий Вениаминович в сад выскочил. Видать, любопытный был человек и с характером. Силушка играла. Решил доказать, что он в любом деле дока. Решил, видать, посрамить тут всех насчет привидений. Может быть, даже вообразил, что мы нарочно в сад артистов запускаем, чтобы гостей пугать. Ну а артисты, они вон какие оказались…

– А когда вас по… гм… голове приложили, вы куда-нибудь заявляли? – спросил Гуров.

– Ну что вы! Зачем я буду про собственную дурость заявлять? – с неудовольствием сказал Володя. – Да и, собственно, о чем? Я же толком никого и ничего не видел. Фигура какая-то.

– Но хоть мужская фигура-то? – вставил полковник Крячко.

– Да, мужская! – уверенно заявил Володя. – Определенно мужская. И твердая такая, как будто каменная. Крепкий мужчина. Пожалуй, среднего роста. А больше ничего сказать не могу. Будь я сыщик, то поискал бы следы какие-нибудь, а так – просто наутро взглянул на это место. И ничего. Пусто!

– Ну а в последнюю ночь фигура была похожая?

– В последнюю не видел. Слышал, будто у пруда кто-то травой шуршит, а потом этот, Чижов Савелий Вениаминович, в том направлении подался. Я – за ним. Но с запозданием. Впрочем, тут уж мы с вами вместе… – Володя махнул рукой и уже другим, озабоченным тоном поинтересовался: – Может, того, покушаем? У меня ужин готов. И бутылочку к ужину откроем… Все веселее будет разговаривать. А то ну до того противно на душе!..

Гуров не возражал. Однако прежде он попросил управляющего провести их по окраинам поместья, которые выходили к пруду, а также показать и те места, что находились на противоположном берегу. Пока бродили, основательно промочили ноги – все вокруг было щедро забрызгано прошедшими дождями. Тем не менее Гуров остался очень доволен результатами осмотра. За прудом он обнаружил довольно свежий след протектора, отпечатавшийся в глиняной проплешине.

– А ведь на днях сюда подъезжали на легковой машине! – заключил Гуров. – Оставили машину по эту сторону пруда, хотя здесь и трава, и кочки. Может быть, не хотели светиться, оставляя машину на дороге? У вас какие на этот счет соображения?

У Володи никаких соображений на этот счет не было. Они вернулись в дом и отужинали в узком мужском кругу. Как ни странно, но за столом разговор шел на отвлеченные темы, и лишь в самом конце Гуров объявил, что намерен задержаться до темноты и понаблюдать за садом.

– Потушим везде свет и покажем нашу полную индифферентность, – объяснил он Володе. – Вдруг преступника потянет на место преступления? Зачем-то же он приходил?