Холодный человек - Алексей Атеев

«Брыкин, Брыкин… – повторяла она. – Что-то, связанное с детством… Может, учителя какого так звали? Или, наоборот, одноклассника?»

Наконец до нее дошло. Старое кладбище… Памятник… Мраморный ангел с отбитым крылом… Точно! На постаменте так и написано: «Купец второй гильдии Тимофей Петрович Брыкин». Но он умер в незапамятные времена. Почему же Сабуров вдруг вспомнил о нем? И не только вспомнил, а, похоже, и вообразил себя им.

Размышляя над странным фактом, Вера незаметно заснула.

Труд в корректорской, чтение и правка газетных полос не то чтобы угнетали Веру, однако представлялись ей не совсем тем, чего бы желала для себя. Девушке справедливо казалось: она способна на большее. Вере хотелось писать. В душе она видела себя журналисткой. Однажды, еще в первые дни своей работы в редакции, Вера сотворила очерк, строк эдак на четыреста, как ей потом сообщили. Речь в материале шла об одной ее знакомой, которая играла на гитаре и пела произведения собственного сочинения.

Исполнительницу величали Люсьена Феличита. Столь причудливое имя являлось, конечно, псевдонимом. По-настоящему девушка звалась Людмилой Филатовой. Феличита считала себя музыкантом, работающим в жанре бардовской песни, и пыталась пробиться на профессиональную сцену. Однако играла она весьма средне, а пела и того хуже. Песенки типа «кровь… любовь…», исполненные дрожащим голоском с неизбывным надрывом, увы, большим спросом не пользовались. Феличита выступала на детских утренниках, на посиделках пенсионеров, в воинских частях… Выше ее не пускали. Однако и это являлось неким подобием успеха.

Короче, Вера настругала о Феличите очерк и гордо вручила его главному редактору.

Тот с кислой миной бегло перелистал пухлую пачку рукописных листов, сообщил, что готовые материалы нужно отдавать ответственному секретарю, и вернул рукопись автору. Несколько сникшая Вера так и сделала. Каково же было ее возмущение, когда через несколько дней она обнаружила свой материал на четвертой полосе. Из очерка умелые руки ответственного секретаря сотворили крошечную заметку под заголовком «Вечер в солдатском клубе». Ни о трудном детстве, ни о тернистом пути, которым Феличита шла на эстраду, в заметке не было ни слова. Несколько строк сообщали, что она выступила перед служивыми и те остались довольны.

Разгневанная Вера, уже слышавшая, что недовольные авторы вправе снять свой материал, побежала к начальству.

– Хорошо, – равнодушно отозвался ответсек, – я твою «заметюлину» сниму, но больше со своими писульками ты ко мне не суйся.

Вера скрепя сердце плюнула на гордость, и заметка осталась на полосе. Но с тех пор она опасалась творить. Однако отставленные амбиции нет-нет да и давали себя знать. Причем самым нелепым образом, из-за чего Вера, забывавшая, что спорить с руководством не только бесполезно, но и опасно, нередко попадала в нехорошие истории. Одна из таких историй случилась на днях.

В очередном номере газеты была помещена статейка о проходившем в последнем функционирующем кинотеатре Сорочинска «Тайшет» фестивале итальянских фильмов, снятых в жанре неореализма. Народ на старые черно-белые картины не шел, и хозяин кинотеатра решил для привлечения публики опубликовать рекламный материал. В нем расписывались многочисленные достоинства неореализма: выразительность художественных средств, лаконизм и замечательная игра актеров. Среди классиков жанра упоминался и автор фильмов «Похитители велосипедов», «Умберто Д.» и «Вчера, сегодня, завтра» Витторио Де Сика. Отмечалось, что данный режиссер – один из зачинателей неореализма, величина и мэтр. Де Сике в статье было уделено два абзаца.

Когда полоса пришла с правкой, Вера заметила: фамилия Де Сика всюду вычеркнута, и при этом смысл вышеупомянутых абзацев полностью терялся. Недолго думая, Вера восстановила фамилию. В таком виде статья и увидела свет. А на другое утро разразился скандал. Главный редактор рвал и метал. Оказывается, это именно он, обнаружив не совсем приличное, с его точки зрения, звучание, вычеркнул «срамную» фамилию. Виновница нашлась очень даже быстро. Над головой Веры сгустились тучи, и напрасно она бегала по редакции с Энциклопедическим словарем в руках, пытаясь доказать свою правоту. Народ с усмешками соглашался: она права; некоторые называли главного «дубом» и неучем, однако никто не стал за нее заступаться. И в результате Вера схлопотала строгий выговор. Но на этом история с неприлично звучавшими словами, увы, не кончилась. Продолжение ее случилось как раз на следующий день после памятного посещения «Савоя».

Главный редактор газеты «Путь наверх» звался господином Величко и, как уже упоминалось, был сравнительно молод, полноват и добродушен. Однако добродушен он был только на первый взгляд. По натуре Павел Борисович являлся законченным придурком – во всяком случае, так считала Вера. А причина сему явлению была следующей. Господин Величко принадлежал к известной в Сорочинске фамилии. Папа его одно время трудился в качестве второго секретаря обкома партии, мама заведовала крупнейшим в городе гастрономом, а дядя был директором швейной фабрики. Паша Величко между тем не подавал особых надежд. Учился в школе он весьма средне, однако любил общественную деятельность: был председателем совета пионерской дружины, выпускал стенгазету, руководил кружком юннатов… Однако книжки он читать не любил, и посему влиятельные родственники пристроили его в медицинский институт. Паша Величко кое-как проучился в нем три года и оказался отчислен за неуспеваемость в самый разгар перестройки. Однако данный факт его не особенно расстроил. Реформы предоставляли необъятное поле деятельности для подлинного борца за демократию. Чем только он не занимался! Возрождал сорочинское казачество (никогда ранее не существовавшее), подвизался в обществе «Память павшим», которое вело поиски могил военнопленных, руководил избирательной кампанией кандидата в Верховный Совет от Партии любителей пива… Всего и не упомнишь.

В середине девяностых, когда все вокруг трещало и разваливалось, а государственное имущество безбожно растаскивалось, его дядя из директора швейной фабрики превратился в ее владельца, а мамаша стала хозяйкой собственного гастронома. Папаша же Павла Борисовича, в прошлом партийный функционер, возглавил филиал крупного московского банка. И все бы в семействе шло хорошо, если бы не сынок. Его кипучая общественная деятельность чаще всего заканчивалась крахом. И посему Павлу Борисовичу была уготована новая роль. На семейном совете было решено, что он должен возглавить газету. Подходящее издание быстренько нашли, перекупили, благо оно влачило нищенское существование, а руководить поставили Пашу. Так он стал главным редактором.

Нужно прямо сказать, господин Величко был крайне обрадован новым назначением. Это оказалось как раз по нему. Физический труд он не любил. А здесь такового и не присутствовало. Работа предстояла исключительно умственная, требующая широкой эрудиции и творческой энергии. По мнению Паши, и то и другое имелось у него в достатке. Однако на деле был он человеком ленивым и весьма темным. Так, например, он считал, что город Харьков находится на территории Российской Федерации. Кроме того, Величко был нетерпим к инакомыслию, а невыполнение своих приказов считал чуть ли не преступлением. За случай с Де Сикой он не уволил Веру только потому, что в одночасье найти нового корректора казалось делом почти невозможным. Однако он затаил на нее злобу. И тут случилось новое происшествие.