Пламя свечи - Линда Холл

Она могла лишь догадываться, что ему не на кого было излить вполне объяснимую ярость тогда, четыре года назад, когда она сбежала в другую страну.

Должно быть, все эти годы он держал свои эмоции, как джина, в запечатанном сосуде. И вот теперь печать сорвана и джин вырвался наружу.

— Мне кажется, твое раздражение можно понять, — сказала она, — но я не собираюсь быть козлом отпущения.

— Надеюсь все же, что ты так не думаешь. Мне и в голову не придет нападать на беззащитную женщину. Побои тебе не грозят.

— Да, — кивнула Натали, — я знаю.

Физически она в безопасности, а вот эмоционально… Увы! Она ощущала страх, но не понимала с чего вдруг? Их ничего больше не связывало. Разве что его обида и ее чувство вины перед ним. Но этот поцелуй все перевернул с ног на голову.

Жан-Люк слегка расслабился.

— Рад слышать, — сказал он.

— В любом случае я не собираюсь долго мозолить тебе глаза.

— И когда тебе подобное решение пришло в голову? Пару часов назад ты не очень-то собиралась возвращаться в марокканский рай.

Натали закусила губу:

— Решение пришло только что, и я думаю, оно верное, — откровенно ответила она.

— Так… Снова решила удрать? — презрительно улыбнулся Жан-Люк. — Ты знаешь, меня почему-то это совсем не удивляет.

— Послушай, — взвилась Натали. — Никуда я не удираю. Я просто изменила планы. Почему тебе так хочется унизить меня?

Повисло молчание. Потом Жан-Люк произнес:

— Прости, я был не прав, говоря это. Но вообще будет жаль, если уедешь. Твои родители мечтают о том, чтобы ты вернулась домой.

— И это мне хорошо известно.

Натали тревожило состояние матери. Бедняжка выглядела истощенной, быстро уставала, стала раздражительной. Прежде жизнерадостную, энергичную Анну как подменили. Она всегда была инициатором веселых затей и отдавалась этому с непосредственностью ребенка. Сейчас же мама предпочитала тихие вечера наедине с отцом. Он был рад этому, но Натали понимала, что у мамы просто нет сил на что-нибудь еще. И тем не менее…

— У меня там остались друзья, квартира. Я не говорю уже о работе.

— Но тебе же не впервой все бросать? Не так ли? Тебя подобные вещи не останавливают.

— Спасибо, Жан-Люк. От тебя я услышала именно то, что нужно. Очень полезные замечания.

Ее сарказм незамедлительно вызвал улыбку удовлетворения у ее собеседника. Камень попал в цель, он это видел.

— Что ж, если снова поменяешь решение, позвони.

— Зачем?

— У меня есть кое-какие связи в этом городе, так что могу помочь. Дать рекомендации, например.

— Обойдусь. Скажи, а зачем тебе самому все это нужно? — спросила она. — Ты должен больше всех остальных быть заинтересован в том, чтобы я уехала, причем как можно дальше и никогда не возвращалась.

— Дело не в тебе. Наши семьи всегда были тесно связаны. И моя помощь — это дань прошлому, если хочешь, — ответил он, направляясь к выходу.

Натали осталась стоять там же, где и стояла, а он вышел из дома, с шумом захлопнув за собой дверь. Только после этого она перевела дух и пошла наверх.

К ее счастью, они не виделись с Жан-Люком несколько месяцев. Все это время Натали тщательно избегала мест, где они могли бы встретиться. Она практически не выходила из дома и свела свою светскую жизнь к нескольким обязательным визитам. Тем более что мать нуждалась в ее помощи. Когда отец уговорил наконец маму показаться врачу, выяснилось, что запущенная простуда привела к очень нехорошим последствиям.

Сегодня они направлялись на очередное обследование и решили заехать к отцу в офис. Натали не могла противиться желанию матери, хотя понимала, что встреча с Жан-Люком, если только он не уехал куда-нибудь по делам фирмы, неминуема. Так и случилось. Отец спустился вниз вместе со своим партнером. Жан-Люк вздрогнул, когда увидел Натали, но правила хорошего тона не позволили ему отказаться от предложения Анны пообедать. Так они оказались вместе за обеденным столом и вынуждены были терпеть компанию друг друга.

Натали даже не заметила, что ее бокал уже пуст. Она лишь обратила внимание на то, что Жан-Люк налил ей еще вина и заказал официанту следующую бутылку.

Закончив выбирать креветок из макарон, так как они ей нравились больше, Натали готова была подняться и уйти. В последнее время обеды для нее стали мучением. Она видела, что мать худеет на глазах, поскольку почти ничего не ест. Вот и сейчас бедняжка проглотила лишь немного салата из куриной печени и отставила тарелку в сторону, сложив вилку и нож вместе, чтобы официанты унесли остатки пищи.

— Что случилось? — спросил Жан-Люк Натали потихоньку, пока официанты убирали со стола. Должно быть, он заметил ее беспокойство.

— Ничего особенного, — пожала та плечами, продолжая, однако, с тревогой вглядываться в лицо матери.

Он тоже посмотрел на Анну и прошептал:

— У нее очень усталый вид. Должно быть, это из-за кашля, который давно ее мучает.

Официантка предложила что-нибудь на десерт.

— Мне ничего не надо, — поспешила ответить Анна.

Жак тоже покачал головой.

— Я буду только кофе, — сказал он.

И тогда Жан-Люк, который хорошо знал этот ресторан, предложил:

— Может, закажем их фирменные взбитые сливки? Или Натали хочет чего-нибудь другого?

— Да, сливки с клубникой, — ответила Натали, зная, что ее мама очень любит это блюдо. — У вас найдется клубника?

Натали хотелось, чтобы Анна съела еще хоть что-нибудь. Она была такая тоненькая. Несмотря на очень хороший уход, кожа ее стала похожа на пергамент.

— Обязательно найдется, — улыбнулся официант и вскоре, вернувшись с подносом, водрузил на стол очень красивое сооружение из взбитых сливок, крошечных кубиков бисквита и долек клубники.

Это было настоящее произведение искусства. К тому же прямо у них на глазах официант полил все это великолепие горячим клубничным сиропом, от которого шел потрясающий аромат. И, дав всем полюбоваться на кулинарный шедевр, затем аккуратно разделил десерт на порции.

Жан-Люк наблюдал, как Анна, тронутая заботой близких, все же едва притронулась к своему любимому лакомству. Она виновато улыбнулась и отодвинула от себя сливки.

— Большое спасибо, — поблагодарила она всех, — но что-то мне сегодня не хочется.

— А тебе нравится? — обратился Жан-Люк к Натали.

— Я мечтала об этом четыре года, — ответила она, с удовольствием поглощая десерт.

Жак, которого беспокоило состояние и настроение жены, подозвал официанта, попросил счет и, попрощавшись, вышел. Анна извинилась и удалилась в дамскую комнату. За столом повисло тягостное молчание. Жан-Люк не выдержал и спросил: