Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства - Ник Билтон

Он научился делать их в совершенстве, после того как решил подарить тысячу длиннохвостых, длинноклювых птиц на свадьбу другу. Он тщательно складывал журавликов, одного за другим, пока не достиг такого мастерства, что мог делать это по памяти с закрытыми глазами. Он решил, что именно такого подарка и достойна Кристал.

Однажды утром он пришел в офис пораньше и поставил ей журавлика на клавиатуру. Затем скромно уселся за свой стол, притворившись, что работает. Когда Кристал вошла в комнату со стаканом кофе из Талли, ее встретила небольшая бумажная птичка, нетерпеливо взиравшая на нее от монитора. Сначала Кристал просто отставила журавлика в сторону, улыбнулась ему и занялась своими делами. Затем она получила такого же на следующий день. А потом еще раз, и еще, пока наконец ее не утомили бесконечные приставания Джека, тем более бесполезные, потому что у нее был бойфренд.

– Необязательно приносить мне сок, – сказала она. – И еще: очень мило видеть бумажных журавликов на столе, но это тоже пора прекратить.

– Ты заметила послание, которое я из них составил? – с радостью спросил Джек, по сути проигнорировавший ее призыв соблюдать границы. Кристал, конечно, не обратила внимания на то, что каждый журавлик стоял на определенной букве клавиатуры, а все вместе они составляли ее имя.

– Нет, – сердито ответила она и повернулась, чтобы уйти. Но он поспешил за ней, уверенный, что с нею, а не с ним что-то не так.

Дружба с коллегами Джеку удавалась лучше.

Разного рода сборища – словно коктейль: люди сбиваются друг с другом в стаи, странные соединения возникают, чтобы потом распасться и соединиться вновь. В Odeo на одном краю спектра находился Рэбл, воодушевленный анархистским идеалом протеста против всего. На другом краю – Эв и Биз, любители вечеринок, наслаждавшиеся спокойным вечером с бокалом вина за длинным овальным деревянным столом. Где-то посередине располагались Ноа, Джек, Кристал и все остальные, вскоре ставшие неразлучными. Иногда они ходили вместе на концерты или в кино, в винные или пивные бары, отправлялись в долгие пешие или короткие велосипедные прогулки. Это был клуб по интересам, где наслаждались совместным распитием саке из квадратных чашек и танцами ночь напролет под музыку, напоминавшую звук пришедшего факса.

Иногда группы перемешивались, Ноа отправлялся ужинать с Эвом, Эв шел пить пиво с Ноа, но бо́льшую часть времени каждый плыл на своей лодке по общей реке. Никто не видел, как река несла к водоворотам хаоса. И никто не знал, что в конце концов половина команды линкора Odeo окажется выброшенной за борт.

– Наверное, я уйду из Odeo, – произнес Джек. В этот момент Ноа парковал машину к тротуару на Валенсия-стрит. Дождь лил с такой силой, что капли грохотали по ветровому стеклу, словно это не вода, а кусочки мрамора. Там, где остановилась машина, улица была совершенно безлюдной. На магнитоле включилась блеклая синяя подсветка, напомнив, что время близится к двум часам ночи и что через несколько часов они очнутся под звуки будильника, ощущая не только обычное сильное похмелье, но и мощный недосып.

Дело происходило в конце февраля 2006 года, приближалась к концу еще одна ночь танцев, водки, «Ред Булла» и долгих бесед о любви, потерях и одиночестве.

Отношения Ноа с женой окончательно разладились. Она была юристом, а он художником: это два противоположных взгляда на жизнь. Оба они замкнулись каждый в себе – незавидная основа брака. Ноа поведал Джеку, насколько ему одиноко и печально. Джек мог его понять. Несмотря на большое количество друзей в Сан-Франциско, он тоже чувствовал себя потерянным. Полупанкрокер-полупрограммист, с мечтами о яхте и надеждами на то, что Кристал еще ответит ему взаимностью. Или что он сможет полностью отказаться от своей компьютерной жизни.

– И чем собираешься заняться? – спросил Ноа, глядя вдаль на пустую улицу и выдыхая чистый перегар.

– Дизайном одежды. Что IT, что Odeo – полная фигня. – Джек знал, что никто из коллег им не пользовался.

Ноа кивнул, не в силах ничего оспорить. Он пытался побудить людей пользоваться Odeo, даже поставил в центре комнаты старый бежевый диван Эва и разместил перед ним микрофоны. Но они так и стояли, никому не нужные, и выглядели реликтами прошлого в офисе компании, стремившейся переизобрести будущее.

Мнение Джека, будто компания стала «полной фигней», основывалось не только на констатации печального факта, что никто из сотрудников не пользуется сервисом, который они сами и создают. Проблемы были куда значительнее.

Во-первых, напряжение между Ноа и Эвом нарастало. Личный конфликт уже несколько раз выплеснулся наружу, и весь офис находился в курсе происходящего.

– Я должен управлять этой гребаной компанией, – неоднократно рычал Ноа на Эва в присутствии остальных. – Я лучше тебя справлюсь с работой. Ты вообще ни хрена не понимаешь.

Отвращение Эва к скандалам проявлялось в том, что он выслушивал эти тирады, стараясь успокоить взвинченного соучредителя молчанием. Инвесторы также находились в замешательстве, не вполне понимая, кто управляет компанией – Эв с его вечно отсутствующим взглядом или сумасбродный Ноа. Они начали опасаться, что 5 миллионов долларов, инвестированных в Odeo для создания центральной платформы подкастов в сети, скоро просто-напросто утекут в канализацию.

Единственное, о чем смогли договориться Ноа с Эвом за последние несколько месяцев, стал переезд в новый просторный офис на первом этаже дома по адресу Южный Парк 164, на самой границе Парка.

Впрочем, разногласия соучредителей – лишь часть разыгрывавшейся вокруг Odeo драмы. Ее изнутри подтачивала анархистская культура, вплетенная в структуру ДНК компании со дня основания. Прежде всего из-за профессиональных хакеров, Рэбла и еще одного, Блейна, нанятых для создания программного кода сайта. В самом офисе их так и прозвали «анархистами», и они охотно откликались на обращение, тем более что степень игнорирования законов тут никак не контролировалась.

Попытки обуздать хаос часто оказывались бесплодными. В октябре 2005 года на позицию тестировщика подкастинговых продуктов взяли Дома Саголлу, который перед этим работал в крупной софтверной компании Adobe и в Odeo часто пользовался корпоративным жаргоном, изо всех сил стараясь хоть как-то организовать рабочий процесс. Одной из таких попыток стало создание таблицы с карточками. В верхнем ряду таблицы значились имена сотрудников, а дальше в столбик крепились листочки с рабочими задачами, которые каждый выполнял за неделю. Но как только Дом отходил от своего стола, программисты, пробегая мимо, присаживались рядом и, притворившись, будто завязывают шнурки, меняли листочки местами, переклеивая задачи, которые им не нравились, кому-нибудь другому.

Ежедневное утреннее «стоячее» совещание придумал Тим Робертс, вице-президент Odeo. Но двое всегда оставались сидеть – Рэбл и Блейн.

– Я не буду стоять на ваших гребаных совещаниях, – прогремел Рэбл в ответ на просьбу подняться с кресла вместе со всеми остальными.