Сахар на дне - Маша Малиновская

На улице уже стемнело. Безучастная, хмурая гримаса неба смотрит на меня через лобовое стекло. В голове рождается нескончаемый монолитный, монотонный гул. Молчание между нами звенит так, что напряжение бьёт по нервам. Внутри, к моему удивлению, вдруг начинает расти злость. Сначала он протащил меня волоком сквозь ад, а потом исчез. И когда я забыла его, то вновь явился. Резко и неожиданно. Израненный, едва живой. А потом вдруг решил, что может что-то решать в моей жизни. Может будоражить раны, которые едва начали затягиваться. Да кто он, мать его, такой?!

— Высади меня на остановке, — вдруг резко даже для самой себя говорю, отстёгивая ремень.

Шевцов никак не реагирует, и меня это злит ещё сильнее. Он просто продолжает следить за дорогой, но я ощущаю, что машина начинает идти быстрее. Мы проскакиваем остановку, но впереди скоро ещё одна, а там двадцать минут на автобусе и три минуты пешком до дома.

— Лёша!

— Наверное, — холодный голос в ответ, — я как-то упустил момент, когда у тебя началась истерика. Замолчи и пристегнись.

— Знаешь, что…

Ни один мускул не двигается на лице сводного брата, а вот стрелка спидометра начинает неумолимо ползти вправо. Внутренний комфорт автомобиля не позволяет в полной мере почувствовать скорость, но я вижу в окно, как точки фонарей начинают превращаться в дорожки.

Кровь начинает стыть в жилах. Господи, я за этим не скучала! Я всё ещё помню тот липкий страх, когда Шевцов начинает злиться за рулём. И, кажется, в этот раз виновата сама. Нужно было попросить спокойнее.

Капитуляция больно бьёт по самолюбию, когда я дрожащими руками снова пытаюсь воткнуть фиксатор ремня безопасности, а потом вжимаюсь в мягкую спинку сиденья. Почти не моргаю, глядя, как впереди чёрный капот пожирает летящую ленту дороги.

— Какой номер дома? — спрашивает Алексей, въезжая в наш микрорайон.

— Пятнадцатый. Третий подъезд. Но ты можешь остановить на углу.

Внезапно меня посещает мысль, что Шевцов может столкнуться с Сашей. Вроде бы как в этом нет ничего такого, и я Терентьеву объясняла, что Алексей — мой брат. Но… Да, просто брат. Так что всё в порядке, даже если они встретятся.

Господи, кому я вру? Ничего не в порядке. И дело даже не совсем в Саше. Мне может не понравится реакция Шевцова. Она никому может не понравиться.

«Лексус» плавно замирает возле моего подъезда. Я поднимаю глаза, вижу, что на седьмом этаже светятся окна. Значит, Лиза уже дома.

— Спасибо, — выдавливаю из себя, если честно, стыдясь за тот порыв самостоятельности. — Если голова всё же будет болеть — позвони.

Не дождавшись ответа, я открываю дверь и выхожу, направляясь к подъезду. Но только вместо звука шин слышу хлопок двери. Удивлённо оборачиваюсь и вижу, что Шевцов идёт за мной.

— Я должен знать, где ты живёшь, — отрезает и первым заходит в подъезд.

Я хлопаю ртом как рыба, выброшенная на берег, и плетусь следом.

— Какой этаж? — слышу над головой.

— Седьмой.

Кажется, будто я иду по подъезду одна. Шевцов ступает так тихо, что даже шороха подошв о ступени не слышно. Наверное, в армии их учат этому — красться неслышно, как хищные звери к добыче. В полутьме подъезда татуировки на руках его кажутся размытыми кляксами, ветвями, опутавшими руки и шею. Пугающе.

Я иду сзади, раздумывая, что должна сделать дальше. Нужно ли пригласить его на чай, раз уж провёл до самой квартиры. Или просто поблагодарить у двери и уйти.

Но решать мне, как и всегда никто не предоставил. Только я открыла ключом дверь, он вошёл за мной.

— Ты где потерялась, Фомина? — в прихожую в коротких шортах и спортивном топе из кухни выбегает Копылова и застывает с долькой помидора в руке.

— Привет, Лиза, — здороваюсь, стаскивая кроссовки. Мне почему-то неудобно перед подругой.

— Добрый вечер, — хмуро приветствует мою подругу Шевцов.

— Вот так добрый, — ощетинивается Лиза, сложив руки на груди. — Братец на чай заскочил?

Чувствую себя жутко смущённой. Взаимная неприязнь между этими двумя вспыхивает мгновенно, электризуя воздух в комнате.

— Лиз, — тихо говорю, искоса глядя на подругу.

— Где ты таких церберов находишь себе в подруги? — с ухмылкой говорит Лекс, презрительно глядя на Копылову.

Лиза уже набирает в грудь воздуха, чтобы ответить ему, а я замираю в преддверии армагеддона, когда в дверь звонят.

Лекс.

Бестолочь напрягается и украдкой кидает взгляд на тощую отфальмологшу. Пытается подойти к двери, обойдя меня. Отбрасывает волосы, задевая прядью моё плечо. Она слишком близко, и я не могу удержаться, чтобы не прошипеть почти на ухо:

— Кого-то ждёшь, сестрёнка?

Девчонка вздрагивает и подбирается, её пальцы замирают на защёлке замка. Нетерпеливый стук повторяется снова. И тогда она сжимает губы и решительно приоткрывает дверь.

— Уже собралась? — ожидаемо слышу с той стороны голос рафинированного гуся.

Раз.

Два.

Три.

Только спокойствие.

— Собралась куда? — самообладание трещит по швам.

Я обещал себе, что не буду лезть в её жизнь. Вытравил гарью и взрывами бестолочь из головы и из того ошмётка, что трепыхается в груди. Ещё тогда решил, что без меня ей лучше, хоть в жилах и кипела лава, стоило представить её глаза. И губы. Это вообще пиздец.

А он не уберёг. Не защитил, херов олень.

— Знаешь, старший братец, — шипит дохлая дебилка. — Девочка уже выросла и в твоём разрешении не нуждается.

Готов сжечь эту манду одним только взглядом, но тут в щель просачивается горе-возлюбленный и изумлённо смотрит на меня.

Бестолочь бледнеет до цвета мела и умоляюще переводит на меня глаза. Чего же ты хочешь, девочка? Чтобы я не трогал твоего сладенького маменькиного и папенькиного сыночка? Чтобы позволил ему сегодня безнаказанно залезть тебе в трусы?

— Привет, — холодно кивает парень, снова не протягивая руки. Молодец, усвоил урок.

Чувствую, как нервы натягиваются и трещат. Глаза застилает красный туман, и мне хочется припечатать его хребтом к бетонной стене. Ощущаю зуд в костяшках пальцев, который хочется утолить о холёную рожу.

Чёрт, что же со мной творится? Будто и не было этих грёбанных шести лет. Я ей не нужен. А она мне. И я столько лет вбивал эту истину себе в голову.

— Мне пора, — так и игнорирую приветствие.

Рафинированный отходит в сторону, освобождая мне выход, а бестолочь, кажется, даже не дышит, пока я не оказываюсь за порогом.

На улице прохладный вечерний воздух бьёт в лицо, освежая. Нужно привести мысли в порядок, а для этого не помешает сбросить напряжение. Мой новый верный конь поможет слиться с дорогой и почувствовать полёт. А для остального подойдёт Кристина из 11-В.