Ворон. Волки Одина - Джайлс Кристиан

– Вернись, язычник безмозглый! – завопил Пенда.

Я продолжал идти, думая о том, что боги любят, когда мы, смертные, вопреки доводам рассудка испытываем нити Прядильщиц на прочность.

– Ворон, тащи обратно свою задницу!

Копье внезапно стало легким – кровь в жилах закипала, словно вода на раскаленных углях. А вот ноги стали совсем тяжелыми, но это и к лучшему – значит, я не смогу повернуться и бежать, даже если очень захочется.

– Тор – потаскуха волосатая, – пробормотал я с облегчением.

Один из всадников остановился, а второй продолжал ехать ко мне, однако щитом не прикрывался, что означало мирные намерения. Я вновь посмотрел на птиц, черными точками теснившихся у края неба. Чем дальше мы продвигались на юг, тем дальше и выше простирался небосвод, и меня удивляло, как Мировое древо может быть таким огромным, что птиц под крышей мира видно, а ветви Иггдрасиля – нет.

Ветер переменился, моих ноздрей достиг запах лошадиного пота и кожаного снаряжения, – расстояние между мной и всадником сокращалось. Теперь я отчетливо видел его глаза на иссиня-черном лице – они смотрели на меня гордо, почти высокомерно. Он подъезжал, изучающе глядя на меня поверх широкого носа. У всадника были короткие, аккуратно подстриженные и чем-то намазанные усы и бородка. Видневшиеся из-под кольчуги одежды запылились, только намотанное на голове полотно белело, словно свежевыпавший снег. Когда он приблизился ко мне на расстояние трех копий, глаза его сузились, полные губы поджались, а высокомерие на лице уступило место глубокому, холодному отвращению – он увидел мой кровавый глаз.

– Аль-маджус[17], – бросил всадник, встряхивая головой и придерживая гнедого скакуна.

Животное тихо заржало, обнажив желтые зубы. Похоже, ему тоже не нравился мой вид. Всадник продолжал что-то тараторить на непонятном языке. Я кивнул, улыбнувшись; он нахмурился и полуобернулся к своему спутнику, который стоял шагах в пятидесяти от него. Я схватился за копье обеими руками и с разбегу вонзил его всаднику прямо в грудь. Острие прошло сквозь кольчугу, синелицый закричал от боли и ярости, а жеребец под ним, скрежеща зубами, дернулся в мою сторону и чуть не сбил меня с ног. Я отскочил, а копье так и осталось торчать в груди всадника. Изо рта его потекла струйка крови, комками застывая на бороде. Сжимая слабеющими руками копье, он испустил дух, а на губах его застыл безмолвный крик.

Раздался грохот копыт, крики воинов. Я повернулся и пустился наутек. Следовало бы не бежать, а идти, сжав зубы и глядя перед собой взглядом, холодным, как грудь монашки. Но так только в песнях скальдов бывает; я же мчался, раскрыв глаза шире, чем потаскуха расставляет ноги. Наверное, я тоже кричал от смеси страха и возбуждения – я был безоружен, земля дрожала от топота копыт, сердце молотом стучало в груди. Рольф с трудом удерживал датчан в строю. Они потрясали копьями и секирами и подбадривали меня улюлюканьем, надеясь, что я успею до них добежать. Пенда бросился мне навстречу. Я понял, что меня нагоняют, и припустил еще сильней. Наверное, Один-Копьеметатель, глядя на меня, хохотал так громко, что дуб в Вальхалле качался.

– На землю! – завопил Пенда, метая копье.

Я бросился в пыль, перекатился на бок и увидел, как сакс, подпрыгнув, обхватил шею всадника. Тот опрокинулся в седле, а Пенду отбросило в сторону, будто зайца, который увернулся от собачьих зубов. Синелицые скакали прямо на нас, занеся мечи и собираясь отсечь нам головы.

Я вскочил и рывком поднял Пенду на ноги, оказавшись лицом к лицу со всадниками, – они натянули поводья, кони яростно заржали.

– Сюда, Ворон! – прокричал Рольф.

Обернувшись, я увидел, что незащищенный строй датчан все же выдвинулся вперед. Хорошо еще, у них было несколько копий – хватит, чтоб ненадолго задержать всадников. Под градом дротиков мы пятились к датчанам.

– Все назад! – взревел я.

Датчане выставили перед собой редкие копья. Рольфу удалось сбить копьем дротик и спасти брюхо одному из своих.

– Быстрее! – торопил я.

Горм кричал из Гердовой Титьки, что к нам идет еще отряд синелицых; все понимали, что еще немного – и мы окажемся в ловушке.

– Если они зайдут сзади, нам конец! – сказал Туфи, ругнувшись, – стрела просвистела рядом с его лицом.

– Тогда шевелись, Туфи, сын трехногой собаки, – заорал я на него.

Всадники щетинились оружием, однако я углядел, что один из них знаком велел остальным окружить нас и ударить сзади.

– Это мы скоро будем железом на наковальне, – сплюнул Пенда сквозь зубы, сжимая рукой плечо.

Всадник, на которого он набросился, лежал в стороне со сломанной шеей.

– Кидайте копья! – завопил я. – Потом бегите к Титьке!

Никому не хотелось лишаться последнего оружия, но нам нужно было выиграть время, поэтому датчане, ругаясь, принялись метать копья во всадников.

– А теперь бегом! – приказал я.

Бежавший позади меня датчанин упал, товарищи тут же подхватили его под руки. Те, кто добежал до Титьки первыми, распахнули двери, мы разом ввалились внутрь, половина датчан бросилась наверх по каменной лестнице, а остальные приперли ее бревнами от уцелевших навесов.

– Почему они не стали нас давить? И резать? – Бирньольф согнулся пополам, переводя дух.

Свечи по-прежнему мирно горели, отбрасывая тени в темные углы странного пустого пристанища.

– А зачем? – отозвался Рольф, хмуро глядя на свою рассеченную на плече кожаную куртку с засохшими пятнами крови. – Нас тут захлопнуло, как крыс в горшке, всего-то нужно подождать, пока с голоду передохнем.

– Чертовы рожи закопченные, – проревел Туфи и пнул курицу, которая клевала пол у его ног.

– Ждать не будут. Это место чем-то важно для них, они его защищали вчера. – Я кивнул в сторону заваленной бревнами двери. – Вряд ли им нравится, что мы тут засели.

Как будто в ответ на мои слова, в дверь стали бить чем-то тяжелым. Со свечей потек воск, а в воздух взметнулось облако пыли, отчего Бейнир чихнул.

– Сюда рвутся, Горм! – закричал я наверх. – Ну-ка, покажи им, как датчане встречают незваных гостей!

Не знаю, услышал ли меня Горм, но через несколько мгновений снаружи послышались громкий треск, удары и вскрики – датчане кидали вниз камни и горшки с землей.

– Так-то! – вскричал Бейнир, снова оглушительно чихая. – Размозжите им головы!

Крики снаружи затихли – значит, Горму с товарищами удалось хотя бы ненадолго прогнать синелицых.

– Скоро вернутся, – сказал Бирньольф, проверяя остроту ножа на полоске кожи.

– И чем тогда обороняться? Зубами и когтями? – Туфи поднял руки, показывая, что у него ничего нет, кроме походного ножа. – Сучьи дети проткнут нас нашими же копьями.