Не оглядывайся, Джин… - Эрмина Блэк

— Это все? Нет, послушай меня. Что бы с тобой ни случилось — я не спрашиваю что и не хочу этого знать. Может быть, однажды… когда мы много лет будем женаты, если тебе будет легче от откровения, я тебя выслушаю. Но что бы это ни было, оно не имеет никакого отношения ни к тебе, ни ко мне. Сейчас начинается наша жизнь — и больше ничего не имеет значения. С прошлым покончено.

— О Блейр! — В голосе ее снова звучала боль. — Разве с прошлым можно покончить?

— Да. Только глупцы оглядываются через плечо. Это начало, Джин, наше начало.

Он встал и поднял ее. Руки его снова сомкнулись; разум говорил ей, что это безумие, что так не должно быть. Но хотя сердце шептало ей, что он прав, она заставляла себя помнить то, что ответила ему, что говорила себе много раз — ради него самого она не должна его слушать.

И однако она слушала; чувствуя его прильнувшие губы, она испытывала страстное желание хоть немного продлить это мгновение счастья, — желание такого накала, какого еще не знала. А Блейр — разве у него нет права на счастье?

Та девушка, какой она была раньше, девушка, которая незаслуженно страдала, умерла, — ее место заняла другая. Она, Джин Кемпбелл, заслужила свое место в мире и имеет право на счастье. Что она сделала, чтобы лишиться этого права? Она знает, что если прогонит Блейра, ему будет очень больно, он будет одинок, как была одинока она. И если настанет день, когда она расскажет ему свою историю — а она знает, что должна будет это сделать, — и он поймет, что они должны расстаться, у них, по крайней мере, останется воспоминание о рае.

Все эти годы из-за того, что произошло в прошлом, она уверяла себя, что не имеет права влюбляться. Какое-то время ей казалось, что она вообще ненавидит мужчин — с их алчностью, предательством и жестокостью. Но потом она начала работать с людьми, чьим идеалом была помощь страдающим, и гордилась дружбой с ними. И была уверена, что сердце ее закрыто для всего, кроме работы и детей, которых она любит.

Потом в ее жизни появился Блейр, и с первой же встречи, как бы она ни пыталась это отрицать, она поняла, что способность любить, которую она считала в себе умершей, только спала, готовая при первом же прикосновении проснуться. Но она знала, что не должна принимать его любовь.

А теперь?..

У нее есть право на мгновение счастья, право быть счастливой сегодня и забыть о завтра. И снова сердце сказало ей: «Ему нужна моя любовь. Я нужна ему». И когда его руки сомкнулись еще тесней, она поняла, что сама отчаянно нуждается в нем…

Протекли минуты, — и Блейр проговорил:

— У меня есть двенадцать дней до возвращения. Ты сделаешь то, о чем я попрошу?

Она неуверенно спросила:

— Что именно?

— Я выбрал очень осторожную и предусмотрительную женщину, — со смехом заметил он.

Она покачала головой.

— Боюсь, что нет. Я только… — но не закончила. Трудно объяснить.

Он сказал:

— Ну, прежде всего я хочу написать матроне и сообщить, что ты не вернешься на работу…

— О, но это невозможно! — воскликнула Джин. — Мне, по крайней мере, нужно найти кого-то на свое место. Не думаю, чтобы Лорна Темпл…

— Лорна — старшая сестра? — прервал он. — Боже упаси! Она способная сиделка, но в старшие не годится.

— В этом вся трудность, — согласилась Джин. — Понимаете, мне нужно время на то, чтобы выбрать.

— Конечно. Нужна будет новая старшая сестра.

— Чтобы распоряжаться в вашей палате! — напомнила она.

— Умница. Ну, хорошо. — Он рассмеялся. — Готов пойти на компромисс. Ты вернешься и будешь работать, пока матрона не подготовит все необходимое. Но я скажу ей, что не собираюсь долго ждать. Чем быстрее мы поженимся, моя милая, тем лучше.

У нее перехватило дыхание. Она знала, что должна напомнить: она не обещала выйти за него замуж, — но сказала только:

— Мы… еще не готовы к этому.

— Но ты выйдешь за меня, Джин? — спросил он.

Положив руку ей на плечо, он умоляюще смотрел ей в глаза.

— Давай пока не будем думать о будущем и строить планы. Займемся этим, когда оба вернемся на работу. — Услышав свои слова, она ощутила страх. Она пытается выиграть время. Но сколько это может продолжаться?

1

Если она сошла с ума, то, по крайней мере, у нее и Блейра есть счастливый промежуток.

Глядя на свое отражение в зеркале туалетного столика, Джин думала о том, как волшебно помолодела она за последние дни. Давно ли ей казалось, что она никогда больше не почувствует себя молодой, но сейчас как будто тяжесть упала с ее плеч и она живет в мире, который создан для ее заново найденной любви.

Блейр больше не спрашивал: «Ты выйдешь за меня?» С абсолютной уверенностью он говорил: «Когда ты выйдешь за меня». И как это все ни зыбко, пока длятся эти золотые и голубые дни, она готова ничего не трогать. Потребовался лишь небольшой спор, чтобы убедить Блейра не объявлять сразу об их помолвке, но он настаивал, чтобы она сообщила матроне, как только они вернутся в Лондон.

Конечно, в глубине души она знала, что очень многое придется преодолеть, прежде чем она решиться соединить свою жизнь с человеком, которого любит, но старалась отодвинуть это знание подальше — решила жить только сегодняшним днем. В конце концов, что бы ни случилось в будущем, они смогут всегда помнить, что какое-то время им удалось не пускать угрюмую тень в свою жизнь.

Сегодня день рождения Тима, и Блейр взял Джин и ее маленького подопечного в город, чтобы кое-что купить и пообедать в живописной старой гостинице, выходящей на базарную площадь. Надевая шляпу, Джин услышала возбужденный голос мальчика:

— Он приехал! Быстрей, Джин!

— Иду. — Схватив перчатки и сумочку, она спустилась по лестнице, а машина Блейра остановилась в это время у ворот. Тим уже выбежал и бросился навстречу своему идеалу, а Джин невольно остановилась, у нее перехватило дыхание. На мгновение в сознании всплыл пугающий вопрос: «Неужели можно быть такой счастливой?» Но он исчез, когда Блейр весело воскликнул:

— Доброе утро! Надеюсь, у вас подходящее для дня рождения настроение?

Джин рассмеялась в ответ и, повернувшись, чтобы закрыть дверь, спросила у Тима:

— Ты ничего не забыл, дорогой? Твое пальто — на случай, если погода изменится…

— Не изменится. Все время будет солнце, — уверенно ответил мальчик.

— Конечно. Весь день — и каждый день. — Пальцы Блейра сомкнулись на руке Джин, в глазах его была ласка: он хотел бы, конечно, приласкать ее сейчас совсем другим прикосновением, но присутствие ребенка делало это невозможным. Потому что они не поделились с Тимом своей тайной; он понятия не имел об истинном положении вещей.