Спящие карты - Виктор Мурич

– Ум-м-м, – глубокомысленно замычал я так и не найдя что сказать и полез в карман за сигаретами.

– Может пойдем? – несмело предложила Ди и как-то особенно посмотрела на меня

– Пойдем? Куда?

Я совсем забыл, что машина стоит недалеко от моего подъезда, и еще несколько минут назад я собирался идти домой.

– Дима, ты как будто одновременно пребываешь в нескольких местах. Разговариваешь со мной и в то же время вращаешься в каких-то совершенно иных сферах.

– Все нормально Ди. Нет никаких сфер. Просто у меня сегодня был тяжелый день, и я чуть не наделал массу глупостей, которые потом никак невозможно было бы компенсировать. Ты обещала помочь подняться на мой этаж. Потопали.

Удачно сказанул. Компенсировать собственную смерть, по наступлению оной наверняка еще никому не удавалось.

– На какой? – спросила девушка, выйдя из машины.

– Пятый.

– А выше забраться не мог? – улыбнулась Ди и тут же сморщилась когда моя рука впилась в ее плече.

Неторопливо выволакиваю ногу из машины. Она как назло все время цепляется, за что ни попадя.

– Выше только крыша, а я не Карлсон, хотя идею с моторчиком можно было бы и перенять.

Ухватившись одной рукой за плечо Ди а второй за крышу автомобиля готовлюсь сделать первый шаг.

Первый шаг всегда самый тяжелый, но если его не сделать… тогда я просто перестану быть мужчиной. Жизнь это постоянная борьба, состоящая из множества таких вот первых шагов и шажков. Сейчас мне стыдно за свои утренние мысли… Хочется извиниться перед отцом за то, что я даже думал о смерти. Он бы такого никогда не понял и не простил, ибо самоубийство – трусость, попытка сбежать от трудностей реальной жизни, жалкая лазейка позволяющая прийти на финиш коротким, самым легким путем. Понятно, что все мы там будем, никто не вечен, но в данном вопросе более важен не результат а сам путь, пройденный с гордо поднятой головой, как и подобает мужчине. А любой путь начинается с первого шага.

Сжав покрепче зубы, чтобы не вырвалось даже намека на стон, отпускаю автомобиль и оперевшись на Ди, неуклюже переставляю правую ногу. Боль! Какая боль! Хочется завыть во весь голос, чтобы задрожали стекла в бесконечном лесе пятиэтажек. Но я сильнее сжимаю зубы и двигаюсь дальше.

– Ты как? – спрашивает Ди, с беспокойством глядя на мое побледневшее лицо.

– Замечательно, – выдавливаю из себя улыбку. Надеюсь, что она выглядит как и подобает мимическому способу выражения радости. – Никогда с такой легкостью не ходил. Не хочешь какое-то время у меня костылем поработать? Бережное обращение гарантирую.

– Не торопи события, – насмешливо глянула на меня девушка.

Глава 4.

Внешнюю охрану Десятка снял, особо не напрягаясь.

– Лохи, – блеснули в темноте его зубы. – Не охрана, а детский сад. Спали как сурки. Откуда они таких отморозков берут?

– В теплицах выращивают, – ухмыляюсь в ответ. – Рецепт простой – главное дерьма, пардон, удобрений побольше, и три раза в день поливать подогретым вином.

– Много текста, – недовольно буркнула Дама. – Пасть прикрой Десятка! Пока медленно движемся вдоль стены. Вскоре должна показаться арка.

– А если им еще и сказки на ночь читать, то вместо отморозков могут получиться весьма интересные индивидуумы. Для примера назовем их…

– Шестерка, это тебя тоже касается!

– …назовем их, элитой здешнего общества. Гегемонами полей, огородов и отморозков по ним шатающимся.

– Шестера? – вкрадчиво поинтересовалась Дама.

– Ась?

– В морду хочешь?

– Никак нет. Не хочу. Морда штука полезная, я на ней сверху не только шапку ношу, но еще и в нее ем. Морда, кстати, – визитная карточка человека. Что бы мы без нее делали? Опознавали друг друга по запаху? Но запах штука непостоянная, то одного поел, то другого…

– Закройся, и не тявкай без надобности, – поставила точку Дама.

– Гав-гав. В смысле есть! – шутливо козыряю в ответ.

Сегодня она явно не в духе. Как-то странно на меня поглядывает. Нервничает. Раньше за ней такого не числилось. Обычно Дама спокойная как дохлый удав. Давно дохлый. Уже начавший нехорошо попахивать.

– Шестера, ты чего сегодня такой веселый? – спросил Десятка.

– С девушкой хорошей познакомился, – мечтательно вздыхаю.

– Уже трахнул? – оживился Десятка.

– Ты не исправим. А это обязательно?

– А что спрашивается тогда с ними делать? Солить? – удивился он.

Увесистая затрещина от Дамы заставила Десятку заткнуться.

Тихо крадемся вдоль высокой каменной стены. Где-то в стороне невидимая охрана обсуждает подробности недавнего пира. Гнусавый голос, перебивая рассказчиков, травит бородатый анекдот про жену, соседа и как всегда не вовремя пожаловавшего мужа. Забавно и анекдот из нашего репертуара и говорят опять же по-русски. Последнее одна из наибольших загадок. Совершенно чужой мир, загаженное донельзя средневековье а они премило общаются себе на современном русском как на родном. А может он и есть для них родной. А для нас?

– Где вход? – спрашиваю, повернувшись к Даме.

– Арку видишь?

Вглядевшись в темноту, отрицательно качаю головой:

– Нет. Нифига я тут не вижу. Ни тут, ни здесь. Темно как у негра в заднице и холодно, – поеживаюсь под порывами колючего осеннего ветра.

Легкие кольчужные доспехи натянутые поверх холщовой рубахи-подкольчужника не особо-то греют, скорее наоборот. Кажется, что я каждым квадратным сантиметром спины ощущаю холод идущий от стальных чешуек. И тут осень. Как она мне опостылела.

– Везде-то вы были, все-то вы знаете, – шепотом поддел Десятка и, судя по издаваемым звукам начал наводить марафет в обмундировании. – Раз холодно, значит негр дохлый.

Вот уж выпендрежник и позер. Он и в реальной жизни такой? Интересно, обидится, если спрошу? Надо только будет выбрать момент, когда Дамы не будет рядом.

– За мной слепые котята, – рассержено прошипела Дама. – Лучше б вас в помоях утопили. И ни звука, если шкура дорога.

– Помои это вульгарно, – глубокомысленно изрекаю. – А топить котят как минимум не гуманно, хотя и оказывает положительное влияние на регуляцию популяции…

– Слышь ты, популяция регуляции? Еще раз мяукнешь, я окажу на твою популяцию такую регуляцию, что о положительном влиянии навек забудешь. Понял?

Объяснение вполне доходчивое даже для меня. Сути не понял, но звучит убедительно.

На всякий случай вытаскиваю из ножен короткий метательный нож и следую за ней. Справа мелькнула какая-то тень, и я сразу же заношу руку для броска.

– Да я это, я! – перепугано шепчет Десятка. – Смерти моей захотел?