Снежных полей саламандры - Ната Чернышева

Ане вздохнула, сказала в пространство:

— Принять вызов.

Подвинула кресло к стационарному терминалу, уже разворачивающему большой, от потолка до пола, экран.

Папа находился в семейной библиотеке, он любил работать именно там. Ане помнила библиотеку из детства очень хорошо — большая комната, бесконечные стеллажи вдоль стен, витая лестница наверх, в отдел с особо ценными экземплярами; семья Ламель поколениями хранила книги, привезённые ещё прапрадедом-первопоселенцем со Старой Терры, докосмического издания. Оригиналы хранились в специальных, запаянных капсулах, а на полках стояли репринты.

— Доброго вечера, дочь, — сказал папа, слегка улыбаясь.

— Доброго, — отозвалась Ане, подтягивая поближе пуф и на него усаживаясь.

Пуф мгновенно трансформировался в удобное кресло, Ане с облегчением откинулась на мягкую спинку, — устала за день, всё-таки, устала.

— Как дела, маленькая? — участливо спросил папа. — Что-то ты выглядишь бледно.

— Работы много, па, — отозвалась она. — Но не тяни, я тебя знаю! Что ты хочешь сказать? Ты же не просто так вызвал меня, правда? С сюрпризом?

— Тебя не обманешь, — засмеялся папа. — Через десять дней — Ярсень-Дерби, хотел пригласить тебя — мы выставляем наших чемпионов: Золотце, Красавца, Горного Ветра…

— Десять дней… Ане скосила глаза в угол экране, где услужливо высветился календарь с графиком рабочих и выходных дней.

Ярсеневск — пятьсот километров от Барсучанска, принимал состязания по конному спорту вот уже не одно столетие. Каждую осень Праздник Коней отмечался с изрядным размахом: скачки, бега, карнавал… Новый Год, главный праздник планеты, в Ярсеневске праздновался скромнее.

Ане не увлекалась лошадьми так, как того хотелось отцу, но выросла в Цветочном, на папиной конеферме, всё это было ей знакомо с детства. Отчего бы не поболеть вместе с отцом за своего чемпиона, не порадоваться за его победу, не расстроиться — тьфу-тьфу, поплюём через плечо, не надо нам такого горя! — поражению…

— Да, папа, я смогу! — радостно отозвалась Ане. — А вот только я не одна…

Только сказала, как в холле объявился Игорь, слава богу — в полотенце!

— Игорь, мой отец. Папа — а это Игорь Жаров…

— Рад знакомству, — сказал Игорь, ничуть не смущаясь своим непарадным видом.

Папа поджал губы. Но всё же сказал, поджав губы:

— Взаимно, молодой человек.

Игорь ему не приглянулся. Ну, что ж, папа, извини. Другого нет, и не предвидится.

Позже, в ночном полумраке спальни, Ане долго не могла заснуть, вслушиваясь в дыхание безмятежно спящего Игоря. Его руки, его губы, жар его тела, приправленные озоном цитрусовые мужские запахи, — всё это сводило с ума, задёргивало голову флером желания и острого, на грани боли, счастья. Мой, для меня! Ане даже представить не могла себе раньше, что крышу, оказывается, может сорвать вот так. Вот до такого вот прямо.

Она осторожно прижалась к Игорю, обхватила его руку, притянула к себе. Он сморщил нос, но не проснулся. Доверяет. Ей — доверяет. Солдат, боевой командир, прошедший немало битв. Ане видела старые шрамы у него на груди и боку, где же он их получить умудрился, что даже броня вместе со страшной его паранормой не спасли, а медицина не сумела залечить полностью. Что ж, надо будет расспросить. Захочет — расскажет. Не захочет, придётся умирать от любопытства и лезть в информ, искать сведения о комадаре ВКС Земной Федерации Игоре Жарове…

Ане вздохнула, прижимаясь к своему мужчине крепче. Мой. Никому не отдам, никуда не отпущу. И пусть говорят, что хотят. Кто что хочет, тот пусть и говорит.

Сон мягко утянул её в забытье, но даже там, на дне ночного беспамятства, Ане всем телом воспринимала пылающий ради неё огонь.

Ане устала за прошедшую неделю так, как не уставала еще никогда в жизни. Что с заведующим любви не сложилось, само собой. А вот то, что оный заведующий старательно лепил дуру из лучшего специалиста нейрохирургического отделения, никуда не годилось. Ане набралась решимости и спросила прямо:

— Вы что, сознательно подводите меня под врачебную ошибку, Гордей Павлович?

Он сделал честные глаза, мило улыбнулся и искренне заверил:

— Что вы, Анна Жановна. И в мыслях не держу ничего подобного.

Вот когда пожалеешь об отсутствии телепатической паранормы. Влезть бы в мозги ему ментальным скальпелем и покопаться бы там с чувством, толком и расстановкой. О чём думает. Чего на самом деле хочет. А главное, зачем?

Проблему в тот день доставили травматологи. Парнишка сорвался с опор моста через Донную, куда полез без страховки на спор. Где, на минуточку, все сорок семь метров в высоту под судоходным пролётом! То, что утонул, полбеды, башку себе раскроил невесть обо что. Каждый год, каждый! Юные дурни доказывают себе, приятелям и всему миру, что они — сильнее и смелее всех в Галактике. Лучше бы в армию шли. Или в спасатели.

Ну, что… четыре часа собирала ему пустую его черепушку. И не забыть включить запись! Формальностью это было раньше, под руководством доктора Альтова. А сейчас операционная стала минным полем. Надзор Баранникова изрядно нервировал, если не сказать, бесил. И так на пределе, а тут еще — этот! Сам бы попробовал у того стола постоять! Отчёт ему. Срочно и с комментариями, доктору Альтову делала, делай и мне. Кхм, как бы так объяснить разницу между Сергеем Евгеньевичем и Гордеем Павловичем, да еще литературным вместо обсценного словом, и чтобы не слишком обидно было…

Второй пациент был тоже — не детский случай совсем, третий полегче, четвёртого передала сменщице, а на гневный рык начальства только пожала плечами. И задала тот самый вопрос.

— Я хочу понять пределы ваших возможностей, Анна Жановна, — сказал заведующий. — Чтобы я знал, на что мне рассчитывать, если вдруг что.

И как накаркал.

Через два дня на Феситвале Осенних Красок грохнуло. Старейший праздник, привезённый первопоселенцами с Терры, он всегда отмечался с размахом и карнавальным весельем. Барсучанск, как краевой центр, собирал немало приезжих. Между тем, так называемые «мирумирники», радикальное ответвление движения «Назад к природе», искренне считали, что без городов на планете наступит настоящий рай. Девизом их была пафосная фраза: «Миру — мир!», и в их понимании «мир» означал «натуральный век», от которого Ласточка с таким трудом отходила, пытаясь интегрироваться в активную жизнь за пределами локального пространства Снежаношара. Ну, а наличие на планете федеральных военных баз «мирумирники» вообще воспринимали как личное оскорбление.

С базой, однако, сделать что-либо серьёзное они не могли. А вот устроить акт устрашения в городе, рядом с которым та база стояла… Требования у них разнообразием не отличались. Оккупантов, федеральные Военно-Космические Силы, в смысле, — вон с планеты и из локали Снежаношара, города — срыть, всем в срочном порядке — переходить на экологически чистое натуральное хозяйство, а не то…