Опасный лаборант - Юрий Гаврюченков

Рощина резко, по-мужски, чиркнула зажигалкой раз, другой, прикрываясь от ветра. Выдула сквозь стиснутые зубы голубой дымок.

– Большинство специалистов согласны с тем, что скрещивание невозможно, – попробовал вмешаться Казаков, но остановить Смольского не удалось. Трудно было понять, какие муравьи копошатся в его голове.

– Описательный характер вашей диссертации говорит о степени разработанности проблемы и достоверности методов исследования, – Смольский отвесил саркастический поклон. – А также о её актуальности. Ценю вашу поразительную взыскательность к себе, Арина Дмитриевна. Такой глубины научной мысли, как опровержение работ учёных мирового уровня, в стенах нашего института ещё никто не достигал. Надо ли скрывать, что Вас ценят только за организаторские способности и умение находить компромиссы в тяжёлых условиях? Для сборщика образцов это чрезвычайно важно и, наверное, хорошо для завхоза. Плохо, что при этом вы позволили начальнику партии задавить в себе учёного, не оставив даже времени для обустройства личной жизни. Если сильная, умная и способная женщина хочет быть несчастной, она обязательно этого добьётся…

Муромцев вскочил как пружиной подброшенный. Стиснутый до боли кулак готов был взвиться от бедра к подбородку научного сотрудника, но палуба ушла из-под ног. Капитан да Силва приказал поставить грот. Ветер переменился, ударил в борт. Парус наполнился ветром. «Морская лисица» накренилась. Смольский бревном упал на слани.

* * *

Смольского перенесли в каюту. Он потерял сознание, но, к сожалению Дениса, не от удара головой. Научный сотрудник перекинулся, точно пьяный. Он бредил, прикрыв глаза и блаженно улыбаясь.

– Не похоже на солнечный удар, – заявил Казаков. – С чего бы ему сделалось плохо?

– По всему видно, что Михаилу Анатольевичу очень хорошо, – язвительно возразила Рощины.

У неё так побагровели щёки, что Денис бросал на Арину тревожные взгляды, не хватил бы солнечный удар, но причиной явно была не жара.

– Пульс нормальный, – она отпустила кисть, Смольский вяло подтянул руку к груди и неразборчиво забормотал.

– Эта тварь его точно не ужалила?

– Нечем было. Михаил Анатольевич её за спинку держал.

– За спинку… – задумчиво произнёс Казаков.

Муромцев схватил запястье Смольского. Вывернул наружу.

– Вот оно.

– Вы что, Денис?

– Оборонительный секрет! Видите покраснение? Здесь и здесь, где он прикасался. Животное испугалось и выделило защитный токсин. Когда Михаил Анатольевич схватил его за спинку, слизь попала на руку, и яд абсорбировался через кожу.

– Действительно, – согласился Казаков и уважительно посмотрел на лаборанта. – А быстро…

– Смойте с ладони яд, – распорядилась Арина. – Я сейчас принесу аптечку, но кордиамин давать, наверное, рано. Михаил Анатольевич среди нас единственный человек, который мог бы сказать, что надо принимать в таких случаях, – вздохнула Рощина. – Дадим пару таблеток кофеина. Хватит, как вы считаете, Виктор Николаевич? Добавим потом ещё, если понадобится, чтобы не заснул. Будем наблюдать и отпаивать тёплым чаем. Если повезёт, выведем токсин через почки. Впредь работаем только в резиновых перчатках. Мы зашли в опасные воды. Тропические внеземные организмы непредсказуемы, полны сюрпризов, многие виды просто не описаны. Будьте внимательны, пожалуйста, если хотите вернуться домой живыми и здоровыми.

Предупреждение было излишним. После случившегося лаборант стал относиться к морским обитателям с опаской. Пострадавшую руку Смольского протёрли спиртом, он проглотил две таблетки кофеина и полчашки крепкого кофе. Денис приволок с камбуза большой чайник и поставил рядом с Казаковым, который вызвался дежурить первым. Рощина ушла в свою каюту и открыла на планшете атлас-определитель, но в нём не нашлось ничего даже отдалённо похожего на существо.

Найдя в багаже коробку с резиновыми перчатками, Денис на глазах у Казакова демонстративно натянул пару и отправился в кокпит разбирать улов. Экипаж сгрудился возле рундука, на котором стоял контейнер, дивился и обсуждал происхождение вида. По мнению Ганса, икру завезли пришельцы с родной планеты, капитан да Силва высказался за версию зарождения в результате нечестивого скрещивания инопланетян с земными организмами, а Паскаль предположил, что оно заплыло издалека. Матрос Миксер только помаргивал глазками и чесал в затылке. Никому не приходили на ум цензурные слова для названия той неведомой твари, а существо тем временем махало плавниками как крыльями, злобно металось по прозрачной коробке и стучало о пластмассовые стенки твёрдой хитиновой головой.

В сеть с планктоном Муромцев полез как ребёнок в мешок Деда Мороза. Выкинул пучок водорослей в таз, туда же вытряс планктон из приёмного стаканчика, отвинтив стальное дно. Грызло искушение забросить планктонную сетку и половить ещё на рыбном месте, вдруг удастся найти такое же морское чудо, но «Морская лисица» уже шла под всеми парусами, и рыбное место осталось далеко позади. Капитан да Силва пользовался попутным ветром, чтобы поскорее доставить пассажиров на отмели и самому половить с экипажем.

Команда деликатно разошлась по местам. Дениса и Казакова почтительно остерегались из-за их габаритов. Уважения добавилось, когда кок разнюхал и разнёс по всему судну, что они являются водолазами. Профессиональные водолазы, как быстро уяснял любой моряк, не стесняются решительных поступков. На берегу они скрашивают досуг в портовых кабаках, где любят накатить стакан и кому-нибудь по роже, в море вдумчиво готовятся к погружениям, что, по мнению матросов, выглядит как здоровый, крепкий сон. Однако русские водолазы вели себя, словно заправские учёные – ковырялись в тине и писали в тетрадках, будто у них имелось образование. Даже самый молодой, их слуга, выглядел как выпускник колледжа.

Ганс постучался в каюту, где лежал больной, спросил у старшего водолаза Виктора, не нужно ли чего, получил заверение, что всё в порядке, и отчалил на камбуз. Внезапно занедуживший Майкл не выглядел сильно хворым. Он улыбался и восторженно что-то бормотал, должно быть, бредил. Если это и было отравлением, то неопасным. Гансу не терпелось узнать, что же на самом деле произошло между пассажирами, почему вспыхнул спор, а потом Майкл внезапно потерял сознание. Жозе сказал, что его цапнула камарун марино, «морская козявка». Так он обозвал на португальском то ли рыбу, то ли насекомое, определения которому никто не сумел подобрать. Ганс бросил в маленькую кастрюльку пару луковиц и морковку, взял овощной ножик, выбрался в кокпит. Младший водолаз Деннис копался в тазу с водорослями, как это делали все учёные, ходившие на «Морской лисице». Иногда он отрывался от своего занятия и помечал что-то в журнале, будто действительно понимал толк в мелюзге и знал каждую букашку по имени. Однако теперь Деннис был в резиновых перчатках. Ганс заподозрил неладное. Он присел на рундук и стал скрести морковь, сбрасывая очистки в кастрюльку. Казалось, для него не было ничего важнее, чем не обронить на слани ни кусочка шелухи.

– Как себя чувствует доктор Майкл?