Чернобыль. Обитель зла - Виктор Володин

Выстрелы сталкеров свалили с ног еще троих атакующих. Толпа поредела, но от леса бежали новые люди – столько же, а то и больше. А до кромки оврага было еще метров пятьдесят.

Над ухом у Емели коротко свистнуло, и почти тут же из-за спины прозвучал короткий сочный удар. Ну что же, интуиция Клизмы не подвела – по ним начали стрелять.

Рыба развернулся, нажал на курок, опрокидывая с развороченной грудью еще одного противника. Повернулся – и увидел, как навстречу им из казавшегося спасительным оврага выкатывается волна псов. Именно волна – другого наименования для стаи такой численности придумать было трудно. Псов было не меньше сотни. И при любых обстоятельствах это означало чертовски большие проблемы. Даже без поправки на погоню за спиной. А с поправкой – сталкеры могли уже читать по себе отходные молитвы.

Клизма было понадеялся, что появление собак отпугнет крестьян. Но те, казалось, вообще не обратили внимания на тварей. Впрочем, собаки тоже не проявили ни малейшего желания нападать на вооруженных сельчан. Вообще было полное ощущение, что у них и псов – нечто вроде альянса.

Поневоле сталкеры стали чувствовать легкую панику. Численный перевес нападавших выглядел достаточным, чтобы говорить о гарантированной преждевременной кончине для чрезмерно любопытной троицы.

Псы побежали по касательной вдоль оврага, не нападая на сталкеров, а как бы отрезая их, зажимая в очень ограниченное пространство. Клизма выстрелил по собакам три раза. Три поджарых разноцветных тела покатились по земле, захлебываясь отчаянным предсмертным визгом. Собаки будто и не заметили потери своих сородичей – они просто носились туда-сюда по краю оврага, захлебываясь пронзительным лаем. Вкупе с нечленораздельным жутким ревом нападавших людей звуковое сопровождение получалось просто чудовищным.

Клизма, перекрикивая эту какофонию, заорал:

– Палите по народу!

И вправду создавалось четкое ощущение, что собаки – это не опасность по сравнению с двуногими тварями. Назвать их людьми, уже не поворачивался язык. У людей не может быть таких лиц, да и звуки такого рода люди вряд ли могут издавать.

Загремели выстрелы. Еще четверо человекоподобных монстров упали, изрешеченные пулями и крупной дробью. Оставалось еще десять, но из леса уже спешила новая подмога. И там их было вообще без счета.

– Да что же это за фигня? – взвизгнул Рыба, и едва успела прозвучать эта фраза, как на левом плече у него расцвела лохматая кровавая дыра. Тот, кто стрелял по ним, наконец-то попал.

Рыба дернулся, уронил обрез, и, вытянув шею, искоса заглянул в свою рану. Будто бы она содержала в себе что-то необычное.

Нападавшие вдруг остановились, на их рожах отобразилось любопытство. Емеля и Клизма только подняли оружие, чтобы разобраться с ближними тварями, как вдруг Рыба пронзительно заверещал.

Сталкеры развернулись к раненому товарищу и увидели, что из раны у того лезет множество тонких белесых щупалец. Они вываливались из раны, как будто выдавливаемые оттуда непонятной силой. Что самое страшное, крови при этом не было. Только эта непонятная студенистая дрянь.

– Спасите! – заорал Рыба, и в этот момент щупальца полезли у него изо рта. Крик мгновенно оборвался, и теперь сталкер как никогда походил на свое прозвище – он только беззвучно шевелил губами, из которых, будто непрожеванные макароны, свисали белые нити.

Потом он упал лицом вниз, ноги задергались, оставляя на траве длинные рваные следы. Клизма не выдержал. Прицелившись, он выстрелил в голову Рыбе, чтобы прервать мучения несчастного. Пуля, выпущенная практически в упор, расколола череп, но вместо крови из ран наружу поползла все та же мерзость. Правда, Рыба перестал дергаться. Клизма очень хотел верить, что товарищ уже мертв и больше ничего не чувствует.

Нападавшие радостно взвыли и снова двинулись на сталкеров. Клизма и Емеля, переглянувшись, пошли на прорыв к оврагу, ведя ураганный огонь. Собаки, несмотря на то, что их будто косой выкашивали, тем не менее продолжали тесниться возле оврага не нападая. Словно бы у них был договор с теми человекоподобными тварями, которые наступали со стороны леса.

Двое людей теперь казались чем-то ничтожным, чему осталось существовать лишь еще несколько секунд. А потом – останется только кровожадное безумие, невыносимо страшное даже для Зоны…

Выстрелы стихли. Над Зоной повисло молчание.

Если бы на месте битвы присутствовал наблюдатель, он мог бы видеть, как сарай, который пытались взломать сталкеры, стал перекашиваться набок и будто бы тонуть в луже крови, все еще вытекавшей из-под полуоторванного замка. Доски и шифер гнулись, как свежеиспеченные вафли, и строение медленно превращалось в бесформенную кучу. Человекоподобные твари, которые толклись рядом все время, пока происходил этот неестественный процесс, окружили эту кучу. Они принялись отрывать от нее куски и неторопливо поедать их. Животы тварей раздувались, а они все жрали и жрали. Наконец, раздувшиеся до полной неузнаваемости, они пошли в сторону леса, оставив на месте, где был сарай, только темную лужу и немного ошметков.

И когда последний из них скрылся за деревьями, с земли у оврага поднялся Емеля. Выглядел он просто ужасно – оторванный нос, висящий на нерве и сосудах правый глаз, глубокие рваные борозды на голове. Изодранный в клочья камуфляж уже не прикрывал множество не менее ужасных ран по всему телу.

Шатаясь и спотыкаясь, издавая почти непрерывный стон, Емеля двинулся в обратный путь…

Утром он перепугает весь «Подснежник», перевалившись через порог. А те крики, которыми он разразится спустя несколько секунд, многим присутствующим будут сниться в кошмарах еще очень долго…

Майор ФСБ Сергей Гордин. След зоны

Прямо с утра я пришел к Зарембо, вставил в его компьютер свою флешку, на которой был рисунок Марины, и показал его начальнику.

– И что? – спросил тот.

Я сообразил, что Степан Иванович может и не знать про найденный мной при недавней зачистке подвала черный камень. Или, скорее, черную стекляшку. Пришлось дать пояснения. Зарембо внимательно выслушал, а потом спросил:

– Думаешь, это все из-за камня?

– Пока ничего не думаю. Но согласитесь, если в двух случаях встречается одна и та же вещь, причем ее происхождение – явно дело темное, надо хорошенько подумать, не оказывает ли она какого-то влияния на ситуацию.

Зарембо кивнул. Подумав некоторое время, он спросил:

– Это же может оказаться чем-то из Зоны? Оттуда вечно какую-нибудь контрабанду таскают!

– Да, запросто, – ответил я. – Только вот незадача: я до сих пока не видел ничего подобного. Хотя вроде считаюсь знатоком этих самых артефактов.

– Но ты же не можешь гарантировать, что Зона не выкинет какой-нибудь новый фортель?

– Не могу, разумеется, – ответил я.

Зарембо развел руками с таким видом, как будто говорил: «Ну вот видишь!»