И буду век ему верна? - Татьяна Полякова

– Фенечка, моя работа – сплошная рутина, меньше всегомне бы хотелось говорить о ней на отдыхе.

– Так и быть, – решаю я. – Поговорим позднее.

В аэропорту нас встречает Сергей, я на заднем сиденье«Мерседеса» рядом с Вадимом, на мне сногсшибательное платье. Вадим, как всегда,ласков и предупредителен. С четвертым замужеством мне повезло, даже родителямпридется это признать. Мысли мои ленивы и приятны, я то пребываю в сладкойполудреме, то прислушиваюсь к беседе, которую ведут Вадим с Серегой, норазговор какой-то неинтересный, а встревать я считаю неприличным. В концеконцов я засыпаю.

– Фенечка, – Вадим гладит мое плечо, –приехали.

Я потягиваюсь и смотрю в окно. Мы в пригороде, я и не знала,что здесь целую улицу отгрохали, и когда успели? Дома выглядят симпатично,перед каждым зелененький лужок. Как в Америке (я там не была, но по телевизорувидела).

– Который наш? – интересуюсь я.

– Прямо перед тобой.

– Это дворец.

– Так ты и должна жить во дворце, разве нет?

– Вообще-то я в коммуналке жила, но дворец тоженеплохо. Проживем. А кто в нем убираться будет?

Вадим смеется, настроение у нас превосходное.

– Уборщица приходит дважды в неделю, – сообщаетон.

По тропинке, выложенной мраморной плиткой, идем к крыльцу.

– Ну, что, – говорит Вадим, – молодую жену вдом положено на руках вносить. Запрыгивай.

Я выполняю команду и оказываюсь в огромном холле,выдержанном в бело-синих тонах.

– Как тебе? – спрашивает Вадим.

На мой вкус, слишком много денег, но огорчать мужа мнесовсем не хочется, я делаю восторженные глаза, попутно прикидывая, смогу ли явообще жить в таком доме. Места для меня явно многовато, так и хочется вшифоньер залезть. Тут одна из дверей открывается, и выходит тот самый тип,который однажды возник в окне темно-фиолетового «БМВ».

– Привет, – говорит он, и они с Вадимомобмениваются рукопожатием.

– Знакомься, Фенечка, это Стас, а это моя жена.

Я, выдав лучшую свою улыбку, протягиваю руку, открыто исердечно глядя в глаза новоявленному знакомому. Меня хватает на две секунды, послечего сердечность из моих глаз исчезает, а вслед за ней в неизвестномнаправлении отбывает открытость. На смену им приходят чувства, которые я струдом классифицирую. Одно могу сказать: ощущение неприятное. В животе вдругпротивно заныло, и шерсть, если б она у меня была, непременно бы встала нахолке дыбом. Я все еще силюсь произвести хорошее впечатление, при этом пытаюсьугадать, чем меня этот Стас так донимает.

Впервые в жизни я торопливо отвожу взгляд в сторону, вещьнеслыханная при моем врожденном чувстве независимости, которое кое-кто изнедоброжелателей называет наглостью. Я несу несу– светную чушь и при этом жмуськ Вадиму. Слава богу, длится все это недолго, появляется Серега с чемоданами, аВадим решает показать мне дом. На первом этаже кухня-столовая, огромнаягостиная, комната, которую Вадим называет гостевой, а также ванная и туалет. Навтором этаже две спальни, кабинет Вадима, большая комната, которая вполнеподойдет под детскую, а пока я сразу же решаю сделать ее своей, открытаяверанда и еще одна ванная и туалет. Вместо того чтобы восторгаться, яспрашиваю:

– Вадим, это кто?

– Где?

– Внизу. Этот Стас, он кто? Что он вообще делает втвоем доме?

– В нашем, Фенечка. Стас – мой брат, двоюродный. Таквышло, что он сейчас живет у нас. Я тебя уверяю, он нам мешать не будет. Стасустроился в гостевой, наверх никогда не поднимается. Я почти всегда у себя,вряд ли ты будешь видеть его часто. Стас – золотой парень, совершенно безобидный.

– А этому безобидному здесь жить обязательно? –голосом моей мамы интересуюсь я.

Лицо Вадима приобретает выражение, которое я не люблю. Ксчастью, я редко вижу его на лице мужа.

– Он здесь живет. Эту тему мы больше не обсуждаем.

«Это мы еще посмотрим», – думаю я, однако замолкаю.

В тот день Стаса я больше не вижу. Мы очень мило провеливечер с Вадимом, я заметно подобрела и даже подумала, что демонстрироватьнеудовольствие поспешила.

Утром я долго сплю, Вадим часов в восемь уехал на работу, унего дела, а у меня дел нет. Придется их придумать. Я распаковываю чемоданы,раскладываю вещи по полкам, отправляю в стирку белье и ловлю себя на мысли, чтоочень не хочу спускаться на первый этаж. А, между прочим, я у себя дома. С чегоя, собственно, взяла, что Стас здесь? Он мог уехать с Вадимом или вообщепровалиться к чертям собачьим, чего я ему от души желаю. Ближе к обеду голодвынуждает меня отправиться на кухню.

Я грохочу кастрюлями, хлопаю дверцей холодильника и при этомпою. Однако каждые пять минут кошусь на дверь гостевой. Никаких признаковжизни. Я успокаиваюсь, всецело переключив внимание на готовку. Вот тут-то дверьи открывается. От неожиданности я глупо ойкнула.

– Привет, – говорю я. – Извини, не знала, чтокто-то есть в доме.

Я успела сосчитать до двадцати, прежде чем он ответил:

– Ты у себя. – Низкий, хриплый голос.

– Ты обедал? – «Чего это я улыбаюсь, как дура?»

– Да, спасибо. – Он проходит, наливает чай, беретпеченье в вазочке.

Я шарахаюсь к мойке, второй раз мою помидоры. Руки у менядрожат. Чего я боюсь, черт возьми, чего? Сидит человек, пьет чай, на меня несмотрит. Зато я на него смотрю. Исподтишка. Короткая стрижка, волосы темные,тяжелый подбородок. Взгляд неприятный. Оказавшись под этим взглядом, противволи начинаешь ерзать. Крепкий парень, правда, не из тех, что пропадают вспортзалах, накачивая мускулы. Двигается легко, но сила в нем чувствуетсянемалая. Ну и что? Здоровых мужиков я не видела, что ли? Вадим, кстати, нахилого интеллигента тоже не тянет. Стас мазнул взглядом, в котором была усмешка,и у меня возникло подозрение, что он считает жену брата существом пустым, накоторое время тратить жалко. Да ради бога.

– Ты мой портрет по памяти писать собираешься? –вдруг спрашивает он.

– Что?

– Кончай пялиться, вот что.

«Чтоб ты сдох», – хочется сказать мне. Конечно, я этогоне делаю.

– Извини, – надеюсь, улыбка у меняестественная. – Не очень вежливо разглядывать человека, просто ялюбопытная. Не злись, ладно?

– И не думал.