Ковчег - Андрей Ливадный

Прежде он обрел свою цепь, а уж потом начал рваться с нее, словно ополоумевший лимминг…

Сюда, в Пустые Сектора, он попал несколько лет назад…

…Рогман все же заставил себя сунуть руку за пазуху и достать оттуда недоеденный брикет. Как бы ни было скверно на душе, а кормить себя он обязан: путь назад предстоял неблизкий, и мало ли чего не хочется…

Откусывая отдающую травой соевую массу, он продолжал настороженно шарить взглядом по сторонам, а мысли текли, облекаясь в форму воспоминаний, таких ненужных сейчас, непрошеных, незваных…

* * *

…Процесс обучения блайтеров протекал весьма незамысловато и болезненно.

Рогмана посадили в клетку. Рядом с ним стояло еще несколько неказистых металлических узилищ, в одном из которых сидел незнакомый ему сентал, другое занимал пойманный где-то дикий, и еще несколько клеток поменьше делили между собой крыса-переросток, подслеповатый кнурт с нижних уровней, – полуразумное, похожее на собаку существо с рыжей, свалявшейся клоками шерстью, и два нетопыря с широкими кожистыми крыльями, которые достигали в своем размахе почти что метра.

Обучение сводилось к тому, что в центре помещения между клетками раб-сентал устанавливал стол, на котором Хозяин, которого звали Ургун, бережно раскладывал принесенные из хранилища вещи.

Узникам предписывалось подойти вплотную к прутьям клетки и внимательно смотреть на разложенные предметы, стараясь накрепко запомнить их очертания. При этом все помещение оставалось погружено в плотный сумрак. Раб-сентал ходил между клетками. В одной его руке была зажата дубинка, от прикосновения которой между телом и наконечником проскакивала яркая голубая искра, вызывая адскую боль в пораженном месте, а в другой он держал плошку с бледно-синими гранулами. Их полагалось вложить в рот, под язык, и смотреть на сумеречные очертания разместившихся на столе предметов.

Рогман не знал, что такое наркотик. Его первое знакомство с бледно-голубым веществом прошло вполне спокойно, доза оказалась достаточно слабой, и в первый момент он действительно почувствовал странный, прямо-таки эйфорический прилив сил – его зрение обострилось, разум, казалось, сам потянулся к разложенным на столе предметам, накрепко впитывая в память их контуры, но это достаточно быстро прошло, состояние упоенной ободренности длилось не больше десяти-пятнадцати минут, и вслед за ним на удивленного юношу вдруг обрушились такие апатия и слабость, что он, не удержавшись на ногах, медленно ополз на пол своей клетки.

Раб-сентал понимающе усмехнулся и протянул ему миску с голубоватыми гранулами.

Только много позже Рогман понял, какую недопустимую ошибку он совершил, впервые взяв эту ядовитую пакость.

Понимание пришло примерно через неделю.

Просто в какой-то из дней никто из узников этой страшной «школы» вдруг не получил обычной порции наркотического вещества.

Последствия не заставили себя ждать.

Уже на второй день после последнего приема голубоватых гранул Рогман увидел, как беснуется в своей клетке непомерно большая крыса.

Она бессмысленно кидалась на прочные стальные прутья, разбиваясь о них в кровь, пыталась грызть их, обламывая зубы, потом вдруг забилась в конвульсиях, изрыгая отвратительную пену…

Следом за ней нечто подобное произошло и с другими обитателями клеток.

Рогман, как оказалось, держался дольше всех. Он тоже почувствовал себя не лучшим образом. Сухость во рту, спазмы мышц лица, ноющая боль под коленями и жажда, жгучая, сводящая с ума жажда, хотя рот был полон свернувшейся клубком слюны…

Его мучили страшные галлюцинации. Сидеть на месте не представлялось никакой возможности. Стоило лишь на мгновение сосредоточиться на своих муках, и все: тело мгновенно выскакивало из-под контроля мозга, само по себе рвалось бежать куда-то, биться в кровь о прутья клетки… руки начинали рвать свою же плоть, в исступленном желании сделать хоть что-нибудь, хоть как-то унять непонятный, сжигающий изнутри огонь…

Ему хотелось одного – этих самых проклятых гранул. Впервые в жизни Рогман понял, что готов на все, лишь бы почувствовать под языком горьковатый катышек…

Когда бороться с самим собой уже не было никаких сил, в комнате появился Хозяин.

Остановившись подле стола, в центре помещения, он долгим, пытливым взглядом обвел клетки с узниками.

Как понял потом Рогман, крыса, кнурт и дикий были к тому моменту мертвы. В живых оставались сентал, он сам и два огромных нетопыря, рассаженных по разным клеткам.

Ургун подошел к клеткам с нетопырями и долго, пристально смотрел в глаза обессилевшим от ломки существам. Тогда Рогман еще не понимал, что тот беседует с ними. Сам он научился такому разговору гораздо позже.

Следующим был он.

Хозяин подошел к клетке Рогмана, который без сил лежал на полу, уставившись погасшим, бессмысленным взором в противоположную стену. Его одежда была изодрана в клочья и перемазана кровью.

– Ты будешь служить мне, клонг… – жутко усмехнулся Ургун, присев на корточки и заглядывая в глаза Рогману. – Каждый предмет, принесенный тобой из Сумеречной Зоны, будет вознагражден одной гранулой, – он разжал ладонь, и щекочущий запах наркотика полоснул обоняние Рогмана…

Еще минуту назад он собирался умереть, вконец обессилев от мук. Ему казалось: пусть с ним делают что хотят, как и в случае с Нейрой, последним задержавшимся в его сознании чувством было отвращение к мучителю и стойкое желание умереть, но не подчиниться…

Однако вся его решимость мгновенно растаяла.

Он не ведал, что творил. С диким рычанием Рогман вскочил, ударившись о прутья клетки. Из уголков его рта стекала слюна. Он дрожал всем телом, впитывая этот запах, а изнутри его уже сотрясали сладостные конвульсии ПРЕДВКУШЕНИЯ, и разум оказался бессилен перед этим.

Вытянув язык, он раболепно слизывал с волосатой ладони крупицы раздавленной в порошок гранулы, ненавидя, презирая себя за слабость…

Так он стал блайтером.

Через несколько дней его вместе с сенталом и двумя огромными летучими созданиями ночью, когда город спал, вывели через тайный проход на окраину Сумеречной Зоны и оставили там, предупредив, что их срок – ровно неделя, дальше неизбежно начнется ломка.

Из первой вылазки вернулись только Рогман и один нетопырь.

Сентал и собрат летучего создания навсегда сгинули на просторах Сумеречной Зоны, пополнив собой длинный список жертв этого страшного и таинственного места…

* * *

…Наваждение схлынуло вместе с последним отправленным в рот кусочком брикета.

«Мечта…» – с неизъяснимой горечью мысленно повторил он, подбирая с ладони последние крошки безвкусной массы. Это слово виделось ему, будто маленькое живое существо, что постоянно присутствовало рядом, бежало теплым комочком где-то у твоих ног, и, в конце концов, являлось именно тем, ради чего стоило жить…