Смерть приходит в конце - Агата Кристи

— Ты так считаешь? — спросил Хори.

— Да, — энергично тряхнула головой Ренисенб, — да. Я знаю, очем говорю. Послушай, Хори, когда я вернулась сюда к вам и сказала, что все вдоме осталось по-прежнему, даже ссоры между Сатипи и Кайт, это была правда. Ихссоры. Хори, были не настоящие. Они были для них развлечением, заполняли досуг,женщины не испытывали друг к другу неприязни. Но теперь все стало по-другому.Теперь они не просто ругаются, теперь они на самом деле стараются оскорбитьдруг друга и, когда видят, что цель достигнута, искренне радуются! Это страшно,Хори, страшно! Вчера Сатипи так разозлилась, что воткнула Кайт в руку длиннуюзолотую булавку, а два-три дня назад Кайт опрокинула тяжелую медную кастрюлю скипящим маслом Сатипи на ногу. Сатипи целый вечер бранит Яхмоса — ее слышно вовсех покоях. Яхмос выглядит усталым и задерганным. А Себек ходит в деревню,знается там с женщинами и, возвратившись домой пьяным, кричит о том, какой онумный.

— Да, все это так, я знаю, — нехотя согласился Хори. — Нопри чем тут Нофрет?

— Потому что это дело ее рук. Она шепнет одному одно,другому другое, какую-то мелочь, но не глупость — вот тут-то все и начинается!Она как стрекало, которым подгоняют вола. И ведь знает, что шептать. Иногда мнекажется, что ей подсказывает Хенет…

— Да, — задумчиво сказал Хори. — Вполне может быть.

Ренисенб вздрогнула.

— Не люблю я Хенет. Противно смотреть, как она крадучисьходит по дому. Твердит, что предана нам всей душой, но кому нужна еепреданность? Как могла моя мать привезти ее сюда и так привязаться к ней?

— Мы знаем об этом только со слов самой Хенет, — сухоотозвался Хори.

— И с чего это Хенет так полюбила Нофрет, что ходит за нейпо пятам, прислуживает ей и что-то нашептывает? О Хори, если бы ты знал, какмне страшно! Я ненавижу Нофрет! Хорошо бы она куда-нибудь уехала! Она красивая,но жестокая и плохая!

— Какой ты еще ребенок, Ренисенб. — И тихо добавил:

— Она идет сюда.

Ренисенб повернула голову и увидела, как по крутой тропинке,что шла вверх к гробнице, поднимается Нофрет. Она чему-то улыбалась про себя итихо напевала.

Дойдя до того места, где они сидели, она огляделась вокруг.На лице ее было написано лукавое любопытство.

— Вот, значит, куда ты бегаешь ежедневно, Ренисенб.

Ренисенб сердито молчала, как ребенок, тайное убежищекоторого оказалось раскрытым.

Нофрет огляделась.

— А это и есть знаменитая гробница?

— Совершенно верно, Нофрет, ответил Хори.

Она взглянула на него и улыбнулась своей хищной улыбкой.

— Она, верно, приносит тебе недурной доход, а, Хори? Ты ведьчеловек деловой, я слышала, — со злой насмешкой добавила она, но на Хори это непроизвело впечатления. Он по-прежнему улыбался ей своей тихой, степеннойулыбкой.

— Она приносит недурной доход всем нам… Смерть всегдакому-нибудь выгодна…

Нофрет вздрогнула, обежала взглядом столы для приношений,вход в усыпальницу и ложную дверь.

— Я ненавижу смерть! — воскликнула она.

— Напрасно, — тихо проговорил Хори. — Смерть — главныйисточник богатств у нас в Египте. Смерть оплатила украшения, что на тебенадеты, Нофрет. Смерть тебя кормит и одевает.

— Что ты имеешь в виду? — не сводила с него глаз Нофрет.

— Имхотеп — жрец «ка», он совершает заупокойные обряды. Всеего земли, весь его скот, лес, лен и ячмень дарованы ему за то, что он служитдуше умершего.

Он помолчал, а потом задумчиво продолжал:

— Странные люди мы, египтяне. Мы любим жизнь и потому оченьрано начинаем готовиться к смерти. Вот куда идет богатство Египта — в пирамиды,в усыпальницы, в земельные наделы, которые придаются гробницам.

— Перестань говорить о смерти! — крикнула Нофрет. — Я нехочу этого слышать.

— Потому что ты настоящая египтянка, потому что ты любишьжизнь, потому что.., и ты порой чувствуешь, что смерть бродит где-топоблизости…

— Перестань!

Она едва не бросилась на него. Потом, пожав плечами,отвернулась и пошла вниз по тропинке. Ренисенб вздохнула с облегчением.

— Как хорошо, что она ушла, — с наивной откровенностьюпроговорила она. — Ты ее напугал, Хори.

— Пожалуй… А ты тоже испугалась, Ренисенб?

— Нет, — не совсем уверенно произнесла Ренисенб. — Все, чтоты сказал, чистая правда, только я почему-то раньше об этом не задумывалась:ведь мой отец священнослужитель души усопшего.

— Весь Египет одержим мыслями о смерти! — с внезапнойгоречью воскликнул Хори. — И знаешь почему, Ренисенб? Потому что мы веримтолько в то, что видим, а думать не умеем и боимся представить себе, что будетс нами после смерти. Вот и воздвигаем пирамиды и гробницы, укрываясь в них отбудущего и не надеясь на богов.

Ренисенб с удивлением смотрела на него.

— Что ты говоришь. Хори? У нас ведь так много богов, такмного, что я не в силах их всех запомнить. Только вчера вечером мы велиразговор о том, кому какой из богов больше нравится. Себеку, оказалось,Сехмет[12], а Кайт молится богине Мехит[13]. Камени всем богам предпочитаетТота[14] — ну конечно, ведь он писец. Сатипи верит в коршуноголового Гора[15] инашу здешнюю богиню Меритсегер[16]. Яхмос сказал, что поклоняется Птаху, потомучто он творец всего на земле. Я больше других люблю Исиду[17]. А Хенетутверждает, что лучше всех наш местный бог Амон[18]. По ее словам, среди жрецовходит поверие, что в один прекрасный день Амон станет самым могущественнымбогом в Египте, поэтому она приносит жертвы ему, хотя пока он совсем не главныйбог. И затем есть Ра, бог солнца, и Осирис, перед которым взвешивают на весахсердца умерших.