Облако - Семен Лопато

На мгновение в помещении повисла тишина.

– Вот гады, – проникновенно произнесла кустодиевская девушка.

– Не то слово. Так что, если завтра все вдруг волшебным образом изменится – и цена на одежду станет зависеть от расхода ткани – то чередой пойдет полоса неизбежно взаимосвязанных процессов, позволяющих во всей красе наблюдать полный поворот бизнес-машины. Тут же рухнет индустрия спортзалов и фитнеса, кутюрье нетрадиционной ориентации повылетают из домов моды, журнал «Космополитен» начнет публиковать статьи «Что делать, если вы похудели», «Семь быстрых способов набора веса»…

– В качестве темы номера, – подхватила худенькая девушка, – дискуссия: «Как наиболее рационально решить проблему недостающих килограммов?» Участвуют: Алевтина, двадцать три года – экономист, Ольга, тридцать пять лет – маркетолог, Татьяна, двадцать восемь лет – дизайнер…

– И друг редакции из США – публицист, колумнист и ресторатор Джедекия Роттерсхаймер.

– Да ну вас, – сказала кустодиевская девушка, – все равно же ничего этого не будет.

– Зато, – негромко заметила Аля, – ты научишься шить еще лучше, чем раньше.

– А вы не имеете отношения к легкой промышленности? – спросила Вадима худенькая девушка.

– Нет, – сказал Вадим. – Мой случай гораздо тяжелее.

– А чем вы занимаетесь? – спросила кустодиевская девушка.

На мгновенье задумавшись, Вадим неожиданно для себя полуистерически прыснул, закрыв глаза ладонью.

– Минимизацией издержек.

– Понятно.

– Был когда-то фильм, – сказала худенькая девушка, – там говорилось: «никогда хорошо не жили, не надо было и пытаться».

– Да ладно тебе. – Кустодиевская девушка, словно неожиданно что-то вспомнив, живо повернулась к мужчине. – А вы нам еще расскажете про Симону де Бовуар?

Улыбнувшись, мужчина, на секунду опустив глаза, казалось, чуть замешкался.

– Ну, собственно…

Худенькая девушка как будто невзначай скользнула быстрым взглядом в сторону Вадима. Я их стесняю, понял Вадим. Это какие-то их внутренние дела, это им сейчас интересно, а я еще не настолько посвящен, чтобы им было комфортно говорить при мне об этом. Надо уходить, я перевыполнил план, я слишком расслабился. И в комнате у меня груда чертовых материалов, требующих изучения. Поднявшись, он светски поклонился.

– Прошу прощения, пора.

Просияв улыбкой, мужчина ответил ему столь же светским поклоном.

– Будем рады видеть вас снова.

Кустодиевская и худенькая девушки радостно помахали ладошками.

– Уходите минимизировать издержки? – невинным тоном поинтересовалась Аля.

Проникшись ощущением ответственности, Вадим убежденно кивнул.

– Да. Пора, наконец, заняться этим настоящим образом.

– Удачи.

Отвесив завершающий кивок, он двинулся назад по коридору. При чуть мерцавшем свете потолочной лампы длинно-массивные ряды книг на стеллажах отсвечивали темными корешками. Зайдя в комнату, он на секунду в задумчивости остановился в прихожей; завернув на кухню, с трудом отклеив дверь большого пыльного холодильника, на мгновенье он заглянул туда; увидев на полке наполовину опорожненную бутылку спирта «Рояль», баллон «Херши-колы» и пакетик с порошковым напитком Yupi, философски кивнув и закрыв холодильник, он вернулся в комнату. За окном была чернота, с книжной полки, мерцая золотым тиснением корешка, взывала к читателям книга о маоизме. Пора, сказал он себе, пора. Хватит светских разговоров, надо убить в себе всякие проблески мысли, всякие остатки воспоминаний, всякие мечты о добродетели, все это мелочь, все это издержки, которые я минимизирую. Бог ледяного спокойствия и менеджмента, я возвращаюсь к тебе. Все, кончено. Сегодня я работаю с документами. Как Ельцин.

Опустившись на кровать и притянув к себе папку, он развязал тесемки и открыл ее – словно освободившись от гнета, груда бумаг, как поднявшееся тесто, привстала, набухнув; сняв верхний слой в виде заколотого скрепкой документа «Актуализированные данные по процедуре приватизации предприятия „Семиструйский, ордена Трудового Красного знамени, завод биохимических реагентов, биосинтеза и полимеров“ в 2008–2009 гг.», Вадим мгновенье подержал его на весу. Несмотря на декларированную актуализированность, документ был старый – бумага пожелтела, в верхнем правом углу к ней прилипли останки убитого комара. Мельком подумав, что комар едва ли был единственной жертвой процесса приватизации комбината в 2008–2009 гг., Вадим вздохнул. Вытащив документы из папки и расположившись на кровати, временами делая выписки, он изучил «Актуализированные данные» и еще несколько столь же информативных документов, в тишине был слышен шум ветра за окном, тусклая настольная лампа в изголовье временами чуть мигала. Взяв очередную справку, он перелистнул страницу, чуть слышно скрипнула, приоткрываясь, дверь, лампа мигнула. Вадим поднял глаза. В дверях, в коротком белом кимоно и туфлях на высоком каблуке, стояла Аля. Полы кимоно чуть разошлись, открывая голое тело; чуть поправив их, она вежливо взглянула на него.

– Я не помешаю?

Мгновенье Вадим смотрел на нее.

– Может быть, даже поможешь.

Аля потупила глаза.

– Мне почему-то тоже так казалось.

Поспешно подойдя и сев ему на колени, она так же быстро обняла его за шею, лампа, быстро замигав, погасла, рассыпанные листы из упавшей на пол папки разлетелись по полу.

– …Ты не думай, я хотела бы с тобой поспать, но я люблю спать у себя.

– И что?

– Ну, типа, я тебя приглашаю.

– С вещами?

– А они у тебя есть?

– Ну…

– По-моему, на просторах моей комнаты они будут незаметны.

…Разом выпав из сна и силясь понять, почему помещение, в котором он проснулся, ничем не напоминает его комнату, Вадим лишь спустя мгновенье вспомнил этот разговор. Приподнявшись на локте, он огляделся – комната Али была, вероятно, раза в три больше его собственной. Два высоких окна, массивный письменный стол между ними, тяжелые шкафы с книгами, огромные, резного дерева, мягкие кресла и старый телевизор в углу. Прямоугольники окон были забиты мраком, торшер в дальнем углу подсвечивал комнату тонким лучистым золотом; отбросив одеяло и разметавшись на кровати, рядом спала Аля, в остром блике косо падавшего света было видно, что ее бедра и плоский живот были покрыты мелким, чуть различимым светло-золотистым пушком. Мгновенье Вадим рассматривал их. «Подпушичек», – подумал он, повторяя когда-то услышанное смешное слово.

Откинув одеяло, он встал и подошел к окну. Лежавший поодаль все такой же пустой лунный проспект чуть поблескивал в свете фонарей, стоявшее напротив подъезда большое дерево без коры и без листьев словно щупальцами врастало во тьму длинными изломанными ветвями, в дальнем доме по ту сторону проспекта, словно отвечая ему, зажглось одинокое золотистое окошко. Оглянувшись и найдя взглядом портфель и лежавшую рядом на стуле папку, мгновенье он помедлил, прислушиваясь к звенящей тишине комнаты. Спать не хотелось. Подойдя и взяв со стула папку, он вновь пересек комнату и, сев за стол, включил стоявшую на нем массивную лампу. Внутренне произнеся «заход на цель номер два», он вновь развязал тесемочки и достал документы из папки. Отложив в сторону эссе о приватизации и другие уже прочитанные драматические документы, немного подумав и просмотрев заголовки материалов, он разложил их на несколько тематических стопок, включавших общие сведения по истории города, протоколы и свидетельства об аварии на комбинате, данные химической, радиологической и прочих экспертиз, финансовую отчетность комбината, переписку мэрии с администрацией региона, а также большое количество документов, не относившихся ни к одной из этих категорий и условно объединенных под названием «разное».