Корона Тафелона - Наталья Авербух

* * *

В тот вечер было всё как обычно. После того, как Дака с Иргаем поженились, Врени осталась одна ночевать в своём шатре и по вечерам ей в кои-то веки никто не мешал. Можно было сесть к костру и слушать страшные байки, которыми потчевали друг друга наёмники, а можно было остаться одной и лечь спать пораньше. В тот вечер она собиралась отдыхать, устала за день, на душе было муторно, как будто грызло дурное предчувствие. Но вдруг как будто то ли ветер подул, то ли…

— Жду Освобождения, сестра, — произнёс в полумраке знакомый голос. Уставшая женщина так и села.

— Паук?! — изумилась она и поспешила ответить. — Жду Освобождения, брат.

Этой фразой приветствовали друг друга высшие посвящённые среди прозревших, тех, которых обычные люди звали проклятыми. Прозревшие верили, что мир — это тюрьма, в которой заточил их души Создатель, вынуждая раз за разом проживать человеческую жизнь с её страданиями и горестями. Заступника они звали Надзирателем, а Врага — Освободителем. Медный Паук был высшим посвящённым, разбойником и убийцей. Врени, до недавнего времени была тайной отравительницей и только мечтала о высшем посвящении. Как Паук проник к ней в шатёр, можно не спрашивать. Его даром была незаметность, он славился умением подобраться куда угодно.

— Никак не рада, Большеногая, — хмыкнул убийца.

— Что ты здесь делаешь?!

— Жду Освобождения, — засмеялся проклятый. — Дело есть.

— Я больше не убиваю, — отозвалась Врени. Дар убийцы она потеряла во время своего посвящения.

— С этим я сам справлюсь, — отмахнулся Медный Паук. — Помоги мне.

Посвящённые не отказывают друг другу в помощи. Прозревшие помогают друг другу.

Красивые слова. На самом деле прозревшие твёрдо придерживаются только одного правила: не выдавать своих. Кто выдаст — умрёт. А в остальном среди проклятых в ходу были и козни, и убийства и, конечно, они отказывали друг другу в помощи.

Врени замешкалась с ответом и Паук с нажимом произнёс:

— Жду Освобождения, сестра.

— Да что тебе такое надо? — удивилась Врени. Паук никогда никого ни о чём не просил. Он мог предложить сделку, он мог милостиво принять помощь, но просить…

И Медный Паук рассказал.

— Ты спятил? — беспомощно спросила цирюльница. Что за бред? Детёныш оборотня, кому вообще могло понадобиться такое подбирать? — Утопите эту пакость, зачем вы с ней возитесь?

— Тебя не спросили, — огрызнулся убийца. — Сама топи, если такая умная.

— Никак пожалел ребёнка? — засмеялась Врени. Когда-то ей пришлось отказаться от высшего посвящения, потому что от неё потребовали убить младенца, чтобы убедиться, что она отреклась от мира. Другие проклятые порицали её за лишнюю жалость к слепым — то есть ко всем непрозревшим.

— Тебя не спросили, — процедил Паук.

— И чего ты от меня хочешь?

— Тут полно баб, — ответил убийца. — Небось найдётся с ребёнком. Пусть возьмёт себе.

— Подкинуть кому-то это отродье?!

— Не подкинуть, — поправил Медный Паук. — Маглейн не отдаст. Надо, чтобы она поверила, что о девчонке позаботятся.

— И ты её слушаешь?! — ещё больше поразилась Врени. Когда она в последний раз видела вместе Паука и Магду, ведьму, связавшую себя с ним жестокой клятвой, та подчинялась каждому его слову, даже взгляду.

— Тебя. Не. Спросили, — повторил убийца.

— Ты хочешь, чтобы я ночью увела из лагеря женщину и привела её в дом к твоей ведьме?!

— Да, — просто ответил Паук.

Помолчав, он добавил:

— Не бойся, вернётесь в лагерь целые и невредимые. Хочешь, поклянусь Освобождением?

— Ты спятил?

— Жду Освобождения, сестра, — вместо ответа произнёс Медный Паук. — Когда-нибудь я тебя тоже выручу. И тоже ни о чём не спрошу.

Врени вздохнула. Подходящая женщина в лагере, конечно, была. Но подкинуть ей такое?!

* * *

Дака, к счастью или на беду, была в своём шатре одна со своим ребёнком. Иргай у общего костра рассказывал страшную историю про человека, который вернулся в крепость с того света. Она обрадовалась подруге.

— Заходи, — засмеялась она, когда Врени присела у входа. Шатёр был низкий, одно название, что шатёр. Сесть можно, встать нельзя. Зато не холодно. Ребёнок на руках у матери устало вопил. — Совсем меня замучил. Зубы режется. Представляешь? Так рано режется! Богатырь будет!

Она сделала знак, отвращающий зло в её родных степях, и Врени повторила её жест.

— Дака, — начала она, сама себя проклиная, — мне нужна твоя помощь.

— Так что ж ты молчишь? — удивилась Дака. — Ты знаешь. Ты спасла Иргая. Я всё сделаю, что ты скажешь!

— Ко мне пришёл… мой названный брат, — медленно начала цирюльница. Она вроде бы и не врала, но говорить правду было противно. — Его… сестра… другая сестра… подобрала… приютила… девочку. Маленькую девочку. Но она давно рожала, у неё нет молока. Девочке нужна мать, которая её выкормит.

— И всё? — засмеялась Дака. — Чего ж ты испугалась? Девочка — хорошо! Помочь сестре — хорошо! Всё хорошо. Где она?

— Она не здесь, за ней надо сходить.

— Так пойдём! — откликнулась Дака и принялась пеленать своего сына. — Врени! Чего ты боишься?

— Девочка — оборотень, — сказала наконец цирюльница.

Дака долго молчала, а её руки продолжали укутывать младенца.

— Да, — сказала наконец она. — Трудно. Маленькая? Бросили её?

— Он не знает, — ответила Врени. — Он думает, её родителей убили, а её бросили умирать в лесу. Она… она не растёт. У его сестры нет молока, она ест волчью пищу как волчонок. И не растёт как девочка.

— Ой, трудно, — покачала головой Дака. Укутав сына, она принялась ловко приматывать его себе за спину. — Что сидишь? Пойдём.

— Ты согласна?!

— Сёстрам помогать надо, — ответила Дака. — Девочка чем виновата? Вырастет — будет как Серый. Серый хороший человек.

— Ты не понимаешь, — запротестовала Врени. — Она волчонок, она, может, вовсе не сможет жить как человек.

— Не сможет жить как человек — будет жить как волк, — отозвалась Дака. — Охотиться с нами будет. Плохо, когда нет молока. Пойдём.

Врени больше не стала спорить. Она знала, что у Даки было больше молока, чем съедал её ребёнок (а он был весьма прожорливый мальчишка) и от того часто болела грудь. Но других младенцев в лагере как назло не было. Конечно, от такого подарка судьбы не отказываются!

* * *

Медный Паук провёл их мимо дозорных — не иначе как чудом… или снабдила его ведьма отводящим глаза зельем. Дака сказала, что спрашивать Иргая не будет, не мужское, мол, дело, решать, кого ей грудью выкармливать. Врени давно подозревала, что обычаи женщин своего народа Дака сама выдумывала такими, как ей было удобно. В лагере были, конечно, и её соплеменницы, но они только хихикали и брали на примету. Замуж они пока не выходили, но собирались по возвращении в Тафелон. А Иргай, хоть и знал все мужские обычаи их племени, ведь он был побратимом погибшего старшего брата Даки, сам всё-таки происходил из другого народа и уличить жену не мог. Может, и не хотел. Иргай на Даку надышаться не мог. Вот он будет счастлив, когда поймёт, во что Врени её втянула…