Корабль мечты - Лука Ди Фульвио

– Это все я виновата, – удрученно протянула девушка.

Исаак не ответил. Он даже не посмотрел на дочь. Не сказав ни слова, он растянулся на лежанке.

К рассвету девочка умерла.

Исаак понял это по исполненным отчаяния крикам матери, раздавшимся в таверне. В тот же миг прозвонили к утрене. Бой колоколов сливался с воплями несчастной, точно разделяя ее боль. Приглушенные удары еще долго эхом отражались в тумане. Было слышно, как монах читает на латыни молитву.

– Вставай, быстро, – шепнул дочери Исаак. – Нам нужно уходить отсюда.

Они открыли дверь комнаты, тихонько спустились по лестнице и направились к выходу.

Они как раз были во дворе, проходили мимо загона для кур – деревянные столы оплетала сеть из камыша, – когда трактирщица распахнула на втором этаже маленькое окошко, чтобы душа ее дочери могла вознестись к небесам. Увидев, как отец и дочь крадутся по двору, она принялась вопить – женщину переполняла боль, к тому же она еще не отошла от вчерашней проповеди монаха, с которым всю ночь просидела у лежанки дочери.

– Проклятые жиды! Вы принесли горе в наш дом! Да покарает вас Господь!

– Не оглядывайся, просто иди дальше, – предупредил дочь Исаак.

Из соседних домов стягивались крестьяне – они торопились выразить свои соболезнования соседке и поддержать ее, может быть, помолиться вместе.

– Да покарает вас Господь! – полностью утратив самообладание, надрывалась трактирщица.

Какой-то крестьянин с огромными, точно лопаты, ладонями с ненавистью смерил Исаака и Джудитту взглядом и сплюнул им под ноги.

Рядом с трактирщицей показался монах. Сжимая в руке крестик, он перегнулся через подоконник, едва не вывалившись наружу, и громогласно провозгласил:

– Они народ Сатаны! Народ Сатаны!

Исаак заметил, что Джудитта готова оглянуться.

– Не поворачивайся! – одернул он дочь. – И не беги.

– Жиды, приспешники Сатаны, – повторила старуха, шедшая в толпе. Остальные тоже поддержали возглас монаха, осыпая отца и дочь ругательствами.

Камень ударил Исааку в затылок. Охнув, мужчина на мгновение припал на одно колено, но затем, поправив шапочку, поднялся и спокойно пошел дальше. Многолетний опыт мошенничества подсказывал ему, что в такой ситуации нельзя бежать. Краем глаза он заметил, что Джудитта отважно идет рядом с ним, расправив плечи и выпрямив спину. Лицо девочки заливали слезы.

– Пошли прочь отсюда, мразь жидовская! – заходилась трактирщица.

В этот момент отец и дочь свернули за угол и очутились на дороге. Где-то с четверть мили они шли в полном молчании, так и не ускоряя шаг и не оглядываясь. Поравнявшись с небольшой рощицей, Исаак свернул к деревьям. Дойдя до поваленного ствола, опаленного молнией, мужчина присел и жестом предложил дочери последовать его примеру. Из заплечного мешка он достал вчерашнюю краюху хлеба и разломил ее пополам.

– Ешь, – сказал он. – Ничего другого у нас нет.

Джудитта вытащила из своей сумки три зачерствевших ржаных лепешки с изюмом и миндалем.

– Вот еще осталось, – всхлипнула она.

Отец обнял ее за плечи.

– Никогда не думал, что меня могут так обрадовать черствые лепешки, – улыбнулся он.

Они почти доели, когда со стороны деревни донесся шум.

– Сними шапку, – приказал Исаак.

– Но по закону…

– Сними эту проклятую шапку! – прошипел Исаак.

Он встал так, чтобы ему была видна дорога, но при этом его никто не заметил бы, а затем присел за кустом. Джудитта пристроилась рядом. Она увидела монаха во главе крестьян, вооруженных вилами и косами. Толпа прошла мимо.

– Это мерзкие богохульники, не признающие нашего Господа Иисуса Христа сыном Божьим! – зычно вещал монах.

– Аминь! – хором вторила ему толпа.

– Эти жалкие создания не достойны жить на этом свете пред ликом Господа нашего!

– Аминь!

Какой-то крестьянин из толпы крикнул:

– И они крадут наших младенцев, чтобы пить их кровь!

А потом все заорали хором, точно из одной глотки:

– Смерть жидам!

Джудитта испуганно прижалась к отцу.

– Но почему? – одними губами спросила она. Слезы градом катились по ее лицу. Девочка заглянула в огромные темные глаза отца.

– Пускай я и говорю тебе «малышка», ты уже не маленькая, – буркнул он. – А теперь прекрати реветь.

Джудитта отстранилась. На мгновение ей стало обидно, но затем девушка заметила, что и правда перестала плакать. И уже не боится.

Исаак притянул ее к себе.

– А теперь я научу тебя, как поступает лисица, когда охотники спускают на нее псов.

– Туда, – с трудом выдохнул Меркурио. Поддерживать Эрколя становилось все труднее – чем больше крови он терял, тем сильнее облокачивался на друзей.

Они свернули на Виа-дель-Орто-ди-Наполи.

Меркурио еще раз обеспокоенно оглянулся.

– Не волнуйся, никто нас не преследует, – сказала Бенедетта.

– Не волнуйся?! – вскинулся юноша. – Да я же убил человека! Обокрал и убил! Если меня схватят, то приговорят к смерти! – Еще раз оглянувшись, он побрел дальше.

– Давай я проверю, что и как, – предложила Бенедетта. – Подотстану немного.

– Ладно, – кивнул Меркурио. – И прекрати уже реветь, это нам ничем не поможет, – прикрикнул он на Цольфо. – Лучше рану ему зажимай.

Всхлипнув, Цольфо зажал лохмотьями рану Эрколя. Громила застонал.

– Прости, – испуганно пробормотал мальчик.

– Дави сильнее, проклятье! – ругнулся Меркурио.

Дойдя до конца Виа-дель-Кавалетто, они увидели впереди солдат и спрятались на Виколо-ди-Маргутта, где воняло конским навозом, потому что на этой улочке размещались конюшни. Меркурио совсем запыхался. Он осторожно выглянул на Виа-дель-Кавалетто. Колокола Санта-Мария-дель-Пополо пробили к вечерне.

– Скоро тут проедет повозка Скаваморто. На нее-то мы Эрколя и погрузим.

Бенедетта посмотрела на него с сомнением.

– А что, у тебя есть идея получше? – резко осведомился Меркурио.

Девушка растерянно покачала головой. Меркурио видел страх в ее глазах. Страх, как и у всех детей, работавших на Скаваморто.

Завидев повозку, Меркурио подал мальчику на козлах знак остановиться. За телегой шла небольшая процессия несчастных, потерявших сегодня родных. Глаза людей потухли от горя. А вокруг царила привычная городская жизнь, все шло своим чередом, и все, даже стражники, старались не смотреть на повозку с отверженными, которых нельзя было хоронить на городском кладбище. Нищие, шлюхи, евреи, ваганты – все те, кого нельзя предавать освященной земле.