Хроники Бейна. Книга вторая - Морин Джонсон

Он был из категории тех, кто после доброй ночной попойки впадает в слезливое раскаяние, но самым странным образом это делало его только привлекательнее.

– Это всего лишь похмелье, Альфи.

– Да нет, не только. Понимаешь, эта девушка…

– Ну да, – сказал Магнус, кивнув, – знаешь, лучший способ починить разбитое сердце – завязать и больше не пить…

– Но не для меня, – ответил Альфи. – Она была единственной. Я делал хорошие деньги, у меня было все что душе угодно. Но ее я потерял. Понимаешь…

О нет. Очередная история. Для столь раннего утра, видимо, слишком длинная и слезливая, хотя в данном случае этого симпатичного, убитого горем молодого человека можно было бы и простить. Магнус притворился, будто внимательно слушает, хотя это далось ему с большим трудом – глаза слепило солнце, отчаянно хотелось вновь завалиться спать. Альфи в подробностях стал излагать историю девушки по имени Луиза, говорил о вечеринке, о каком-то письме и собаке. А еще – то ли о быстроходном катере, то ли о кабине фуникулера. Его рассказ с трудом воспринимался как связное целое – для этого было еще слишком рано. Как бы там ни было, письмо с собакой присутствовали точно, а закончилось все катастрофой, которую Альфи теперь топил в вине, ежедневно наведываясь к Магнусу в бар. Когда история наконец подошла к концу, колдун увидел, что один из спавших на полу стал подавать признаки жизни. Альфи это тоже заметил и доверительно прошептал Магнусу:

– Послушай, я знаю, ты… кое на что способен.

Начало было многообещающим.

– Я имею в виду… – Альфи на мгновение запнулся, – ты можешь творить чудеса…

Звучало и в самом деле многообещающе, по крайней мере на первый взгляд, хотя выражение глаз финансиста, круглых, как плошки, говорило о том, что его расспросы не имеют никакого отношения к любви.

– О чем это ты? – спросил Магнус.

– Я хочу сказать, – еще тише заговорил Альфи, – что все эти твои проделки… это же ведь… магия… иначе и быть не может… я не очень-то верю в подобную чушь, но…

В глазах окружающих Магнус старался выглядеть не более чем фокусником. Иллюзионист – было объяснимо и понятно, поэтому большинство друзей его в этом качестве с радостью принимали. Но Альфи – в других обстоятельствах совершенно обычный мирянин – явно о чем-то догадывался.

С одной стороны Магнусу это льстило, с другой – пугало.

– О чем конкретно ты хочешь меня попросить, Альфи?

– Я хочу ее вернуть, Магнус. Должен же быть какой-то способ. Или помоги мне ее забыть. Я смогу, клянусь тебе.

– Не здесь, Альфи, и не сейчас. – Колдуну не хотелось лгать, но и в дискуссию он втягиваться не собирался. – К тому же воспоминания для человека очень важны.

– Но от них сплошные мучения. Мне больно о ней думать.

Болезненные воспоминания, стремление все забыть – этого Магнусу ранним утром не хотелось, и он решил положить подобным разговорам конец:

– Чтобы прийти в себя, мне нужно принять ванну. Я скоро. Открой дверь обслуге, ладно? Стоит тебе что-нибудь съесть, и тут же полегчает.

Магнус похлопал Альфи по плечу и направился в ванную. Чтобы поплескаться в воде, ему пришлось вытащить оттуда еще парочку спавших беспробудным сном тел. Когда колдун вернулся, обслуга отеля уже прикатила шесть столиков, тяжело нагруженных кувшинами с томатным соком, яичницей, грейпфрутами и кофе – всем необходимым для того, чтобы утро вновь заиграло всеми красками. Некоторые гости уже проснулись и теперь шумно закусывали, обмениваясь впечатлениями, чтобы понять, кто из них чувствует себя хуже всего.

– Ты получил наш подарок, Магнус? – спросил один из них.

– Да, спасибо. Мне нужны были запасные шины.

– Мы сняли их с полицейского автомобиля. За то, что они разгромили твой бар.

– Мило с вашей стороны. Кстати о баре, мне надо съездить и посмотреть, что от него осталось. А то полиция ночью была не в духе.

Уход Магнуса остался почти не замеченным. Все продолжали есть, пить, смеяться над своими страданиями и время от времени бегать в ванную, чтобы их стошнило. Подобная картина наблюдалась каждый вечер и каждое утро. В просторном номере колдуна постоянно появлялись незнакомые люди, наутро, после бурно проведенного вечера, чувствовавшие себя развалинами. Они кое-как собирали в кучу мозги, протирали глаза, обведенные черными кругами, умывали испачканные поплывшим макияжем лица, искали свои шляпы, перья, бусы и туфли, обменивались телефонами. Жизнь была прекрасна. Продолжаться долго она не могла, но ведь в мире нет ничего вечного.

В конечном счете их всех ждала судьба Альфи – им так же предстояло по утрам стенать на диване и горько сетовать на жизнь. Именно поэтому Магнус сторонился подобных проблем. Не останавливаться, двигаться вперед и веселиться.

Насвистывая под нос мотивчик, колдун закрыл за собой дверь люкса и снял шляпу перед какой-то леди, слышавшей доносившийся изнутри гам и всем своим видом выражавшей неодобрение. Он сел в лифт, доставивший его в вестибюль. К этому моменту настроение его настолько улучшилось, что он дал лифтеру пять долларов чаевых.

Но в благостном состоянии духа он пребывал всего несколько минут. Поездка на такси, по сравнению с ночной, была не такой веселой. Яркое солнце слепило глаза, мотор постоянно глох и чихал, транспорта на улицах было больше обычного – шестирядное шоссе заполонили автомобили, непрерывно гудевшие клаксонами и изрыгавшие клубы ядовитого дыма. Полицейские машины напоминали Магнусу о том унижении, которому он подвергся накануне.

Доехав до 25-й улицы, Магнус тут же оценил масштаб разрушений. Дверь в магазинчик по продаже париков была выломана, на ее место кто-то небрежно приколотил широкую доску, перетянув ее цепью. Пальцы Магнуса полыхнули синим огнем, и цепь разлетелась вдребезги. Колдун отодвинул в сторону доску и вошел внутрь. В лавке царило разорение: перевернутые витрины, растрепанные парики, валявшиеся в лужах пива и вина, – все вместе это напоминало берег моря после шторма. Потайную дверь сорвали с петель и бросили посреди комнаты. Магнус прошлепал по узкому проходу, пол которого почти на три дюйма был залит алкоголем, струившимся по трем ступенькам, ведущим в бар. Внизу двери не было, ее разнесли в щепки. За проемом Магнус увидел полнейший разгром – осколки стекла, разбитые столы, кучи мусора. Даже невинный подсвечник, и тот бесформенными обломками валялся на бренных останках танцпола.

Но хуже всего было другое. На одном из трех уцелевших стульев сидел Алдус Никс, Верховный колдун Манхэттена.

– Магнус, – сказал он, – ну наконец-то, я тебя уже час дожидаюсь.

Даже по меркам колдунов, Алдус был стар – старше самого календаря. Основываясь на его воспоминаниях, все единодушно сходились во мнении, что ему чуть меньше двух тысяч лет. С маленькой бородкой и аккуратной стрижкой на голове, он выглядел как убеленный сединами мужчина на пороге своего шестидесятилетия. Меткой ему служили когтистые пальцы на руках и ногах. Ноги он прятал в специально сшитых туфлях, одну руку неизменно держал в кармане, другой сжимал серебряный набалдашник длинной черной трости.