Тебе конец, хапуга! - Кирилл Казанцев

Бывший партизан обернулся – неподалеку от него стояли молодые люди: студенты-археологи и их преподаватель-руководитель.

– Копаете? – спросил Новицкий.

– Копаем.

– Вы только ребят моих не потревожьте, – указал он взглядом на обелиск. – Памятник мы уже после войны ставили, по памяти, когда все уже травой поросло. Точного места никто не помнит.

– Не потревожим. Мы не столько лопатой, сколько кисточками и скальпелем работаем. Каждый черепок от песка отделяем.

– Ну и нашли что-нибудь ценное?

Преподаватель улыбнулся:

– Если вы о золоте и драгоценных камнях говорите, то нет. В археологии такие находки редко встречаются. А вот историческую ценность ваша Шарапова гора имеет. На ней в раннем Средневековье, оказывается, поселение викингов было.

– А почему вы так считаете? – спросил Новицкий.

– На костях, черепках мы скандинавские руны нашли. Это, кстати, научная сенсация. Раньше считалось, что викинги в здешних краях постоянных поселений не основывали.

– Ой, я мало что в этом понимаю, – призналась Васильевна.

– А я кое-что читал. До развала Союза постоянно журнал «Знание – сила» выписывал. Они об археологии много писали. – Седой старик даже распрямил грудь, расправил плечи. – Так что вы уж смотрите, товарищи археологи, ребят не обижайте. – Он вновь глянул на памятник. – Их покой тревожить нельзя. Отвоевали они свое. – И тут же абсолютно неожиданно, но вместе с тем и абсолютно естественно ветеран сменил тему: – Подзаработать на каникулах решили? Много хоть платят? – глянул он на студентов.

– Какое заработать? – рассмеялась белобрысая девчушка. – Мы все здесь волонтеры, ради науки бесплатно работаем.

– Ну вот, видишь, Васильевна, зря ты на современную молодежь наговариваешь – мол, или наркоманы-пьяницы, или в полиции служат.

– Так я что ж, я ж ничего… – засмущалась старуха.

– Ладно, Васильевна, пошли назад. Не будем людям мешать работать. У каждого свое дело. Вот мне сегодня надо еще огород прополоть.

– Какое прополоть, Юрьевич? – запричитала пенсионерка. – И твой дом скоро сломают, и по грядкам твоим трактор гусеницами проездит – ничего не останется.

– Пошли, пошли. – Ветеран приобнял спутницу за плечи и повел вниз с холма.

Теперь уже не рассмотреть разрушения в поселке было невозможно – он расстилался внизу. Старая женщина вглядывалась в то, что осталось от ее участка: пара поломанных яблонь и куча строительного мусора. Лишь чудом в дальнем углу уцелел цветник.

– Ой, глупая я была, глупая, – призналась Васильевна. – Муж-покойник предлагал мне дом из деревни бревенчатый перевезти и сруб сложить. А мне все чего-то нового, модного хотелось. Вот и уговорила его кирпичный поставить, чтобы на века было – детям и внукам. А теперь что? Муж в земле, сын в тюрьме. Был бы дом из бревен – разобрали б, перевезли. Новый участок хоть и далеко дали, но все же земля есть. Хватило б компенсации мне мужиков для работы нанять. А с этой кучей битых кирпичей что мне теперь делать?

– Кто ж знал, что оно так случится, – успокаивал Васильевну Новицкий, а затем вдруг напрягся и недобро прищурился.

– Ты чего, Юрьевич?

– Снова гости к нам пожаловали. Ох, не к добру…

По проселку со стороны леса к дачному кооперативу пылила автомобильная колонна, во главе которой нагло блестел свежим лаком желтый угловатый «Хаммер». Следом тянулись киношные машины, «пожарка» и омоновский автозак.

Пестрый кортеж, начинавшийся «Хаммером» и заканчивающийся автозаком, принадлежавшим местному ОМОНу, вкатил в дачный кооператив «Ветеран». Громоздкие машины нагло продвигались по узким проездам. Высокая будка автозака ломала ветви яблонь, груш. Немногочисленные обитатели поселка с тревогой посматривали на пришельцев. Колонна съехала в низину и остановилась неподалеку от дома, расположенного чуть на отшибе от поселка, возле пожарного водоема.

Дом был бревенчатый, срубленный еще до войны и перевезен в поселок одним из членов кооператива. Хозяин, приставив стремянку к стене, макал кисточку в краску и старательно нумеровал бревна – собирался вскорости разобрать сруб и перевезти его на новое место.

Из джипа выбрались Пефтиев с Карповым и сразу двинулись к дому. Режиссер уже складывал из пальцев воображаемую рамку кадра и рассматривал через нее основательную бревенчатую избу. Мандрыкин с Асей остались возле «Хаммера». Ларин стоял в сторонке. Сегодняшнее предприятие ему было не по душе. Интуиция подсказывала – грядет что-то очень нехорошее и стыдное.

Владелец участка с избой и другие обитатели поселка от удивления пооткрывали рты. Из автозака один за другим спрыгивали немецкие каратели с автоматами, в касках.

– Ну, как? По-моему, то самое, о чем вы просили, – радостно заявил Пефтиев, демонстрируя избу Владимиру Рудольфовичу.

– Крыша, конечно, шиферная, – задумчиво и вдохновенно произносил кинорежиссер, – но главное, что стены фактурные, из толстых бревен. Таких нынче уже не строят, лес другой пошел, измельчал. Да, мельчаем и мы вместе с ним, Владлен Николаевич.

– Согласен, мельчаем. Но не во всем, в чем-то мы ведь и выше стали, культурнее, – отозвался бизнесмен от дорожного строительства.

И тут Карпов внезапно налился багрянцем и заорал на владельца участка:

– Что вы творите?! Кто вам позволил так портить уникальный объект?!

Пожилой мужчина даже жестянку с краской выронил из рук – спустился со стремянки, подошел к киношникам.

– А что такое? Я вот бревна нумерую. Разберу свой дом – и на новый участок перевезу. Наш-то кооператив ликвидируют. – И он с ненавистью посмотрел на Пефтиева.

– Какой ваш дом? Я что-то не понимаю, – делано удивился владелец дорожно-строительного треста.

– Ну, этот – мой. Его ж еще дед мой ставил перед самой войной на родине. А потом, когда деда не стало, мы с отцом оттуда избу забрали, по бревнышку раскатали, сюда перевезли, своими руками сложили, мхом законопатили. Все-таки память о предках. Теперь вот в новое место повезу по вашей милости.

– Вам компенсацию заплатили? – ледяным тоном произнес Пефтиев.

– Заплатили, – растерялся домовладелец.

– А компенсация, между прочим, выплачивалась за снос строения, расположенного на участке, который изымается для государственных нужд. За снос, – еще раз подчеркнул Пефтиев. – Так что дом вам больше не принадлежит, и никуда его перевозить вы не имеете права. Он – уже собственность строительного треста. Вы деньги за него получили и расписались.

– Так другие же перевозили или на дрова пилили, – вконец растерялся мужчина. – И вообще, что происходит?

– Не мешайте работать, – в голосе Пефтиева появился металл. – Участок уже не ваш, и вы вообще не имеете права здесь находиться.