Они хотят быть как мы - Джессика Гудман

Когда машина уехала, Рейчел повернулась и ткнула в нас дрожащим пальцем.

– Вы все в это верите? – крикнула она. Глаза ее покраснели от слез, волосы торчали в разные стороны. То был единственный раз, когда она выглядела далеко не безупречно.

Никто не произнес ни слова.

Рейчел умоляла Адама поехать с ней в полицейский участок. Но Адам отрицательно покачал головой. Это он вызвал полицию, когда Шайла исчезла. Они нашли Грэма в полумиле от нашего пляжа, почти у самого входа на смотровую площадку Оушен-Клифф. На его пальцах застыла кровь Шайлы, и кровавые пятна испещряли голый торс. Песчинки прилипли к нему, как карамельные крошки к глазури.

– Ты трус, – прорычала Рейчел, пытаясь пронзить его взглядом. – Ты просто трус! – На этот раз ее голос взвился, и она быстрым движением руки влепила Адаму пощечину, оставляя на его бледной коже ярко-красную отметину. Я ахнула.

Он захлопал ресницами, но ничего не сказал.

– После всего, что я для всех вас сделала… – прошептала Рейчел. – Да пошли вы.

Никто не пошевелился. Ни Тина Фаулер, ее лучшая подруга с детского сада, ни Джейк Горовиц, которого она отвезла в больницу однажды ночью, когда у него лопнул аппендикс во время одной из вечеринок Игроков. Никто не последовал за ней, и вскоре оба Кэллоуэя исчезли из нашей жизни.

Рейчел не пришла на выпускной бал в «Голд Кост». Вместо этого она уехала в Корнелл[29] на несколько месяцев раньше, и Кэллоуэи продали свой дом на Филдинг-лейн за 6,2 миллиона долларов, если верить распечатке в интернете. Их дом в Хэмптонсе ушел за более солидную сумму. Они приобрели себе дуплекс в элитном районе Трайбека в Нижнем Манхэттене. Никто точно не знал, что стало с Грэмом. Мы только слышали, что его отправили в какое-то заведение для плохих мальчиков, которые совершают плохие поступки, но слишком молоды и слишком богаты, чтобы отбывать наказание в настоящей тюрьме.

Рейчел и ее родители, понятное дело, не пришли на похороны Шайлы. Не то чтобы Арнольды желали их видеть. Это было бы бестактно, как любила говорить миссис Арнольд.

Шайлу хоронили во время бешеного, злого шторма, какие случаются только в начале лета, когда океан со всей яростью обрушивается на берег, прежде чем угомониться. Все выглядело почти символично. Похороны под дождем. Как печально.

Я проснулась за несколько часов до того, как зазвонил будильник, и лежала в постели, пока не услышала слабый стук в дверь. Я надела черное облегающее платье, которое выбрала для меня мама, и пыталась держать спину прямо, чтобы придать хоть какой-то стати моей хрупкой фигурке. Грудь у меня все еще оставалась плоской, так что нечего было выпячивать.

Джаред кашлянул. Он стоял в дверях, облаченный в темный костюм.

– Ты тоже идешь? – спросила я и снова повернулась к зеркалу. Он видел смерть так близко лишь два года назад, когда дедушка Морти сыграл в ящик. Но деду было восемьдесят девять. Старикам положено умирать. Детям – нет.

– Я хочу, но мама не разрешит, – сказал он, теребя пуговицу на рубашке.

– Наверное, к лучшему.

Джаред, в носках, подошел ко мне сзади и осторожно обвил руки вокруг моего живота. Я все еще была выше его ростом, но всего на несколько дюймов, и это преимущество сохранилось только на один год. Даже в своем новом статусе я хотела быть юной, как он, защитить его от всего этого. Но чувствовала себя взрослой и усталой.

– Мне очень жаль, – произнес он тихим и дрожащим голосом.

В моем теле разливалась боль, грудь теснило, как будто сердце пыталось вырваться из плена ребер.

– Мне тоже, – ответила я. Его плечи размякли от моего прикосновения. Джаред крепче прижал меня к себе, и я почувствовала, как влага с его лица растекается по моему платью. Он содрогнулся от всхлипа.

Панихида длилась недолго, не более получаса, и завершилась мелодией «Где-то за радугой». Как сказала миссис Арнольд, это любимая песня Шайлы. Может, и была любимой лет в шесть.

В церкви было не протолкнуться – пришли сотни жителей Золотого берега и Восточного побережья. Десятки людей в модных костюмах стояли в глубине зала, не выпуская из рук свои «Блэкберри». Вероятно, аналитики из хедж-фонда[30] мистера Арнольда. Кара Салливан, одетая во все черное и дизайнерское, сидела в стороне рядом со своей мамой, арт-дилером. Она беззвучно плакала, сжимая в руке листок бумаги – вероятно, последнее письмо Шайлы к ней. Шайла всегда писала письма. Должно быть, так она поддерживала связь с Карой в течение учебного года, когда та жила на Манхэттене, а Шайла здесь. Интересно, будут ли и письма Кары включены в книгу «Шайла Арнольд: Ранние годы»?

Или, скорее, «Недолгие годы».

Я устроилась во втором ряду вместе с Никки, Марлой, Робертом, Квентином и Генри. В первый раз мы собрались в неполном составе, вшестером. Квентин шмыгал носом в рукав рубашки и время от времени сжимал руку Марлы. Я сидела неподвижно с опущенным взглядом, впившись глазами в горошек юбки на коленях, просто пытаясь не замечать чувство вины, нарастающее в сердце.

Мы были там. Мы все были там. И мы ее не спасли.

На похоронах Адам сидел позади меня, зажатый между Тиной Фаулер и Джейком Горовицем. Я выпрямила спину и смотрела вперед, стараясь не ерзать перед ним. Когда мистер Арнольд произносил надгробную речь, Адам протянул руку и сжал мое плечо, скользнув пальцами по обнаженной коже. Я чувствовала себя выпотрошенной, разделанной, как рыбное филе, готовое к употреблению.

Наутро после вечеринки у Никки я резко просыпаюсь, лицо – в холодном поту. Опять ночной кошмар. Раньше они отличались предсказуемостью. Выпадающие зубы. Ступор на экзамене. Это последствия стресса, говорила мама. Но после смерти Шайлы все изменилось – я постоянно видела ее во сне. Ее обгрызенные ногти, лицо, длинные руки и ноги. Они прокрадывались в меня. Как и картинки той ночи. Завывающий ветер. Ревущий костер. Ее развевающиеся золотистые волосы, когда она вышагивала в лунном свете. Звезды на потолке моей комнаты иногда успокаивали, если я просыпалась задолго до рассвета. Но я всегда держала включенной и настольную лампу.

Однако прошлой ночью мне приснился совсем другой ужастик. Я крепко зажмуриваюсь, и на меня надвигается безупречно симметричное лицо Рейчел Кэллоуэй с прищуренными глазами и растянутым ртом. Грудную клетку как будто сжимает обручем, и я распахиваю глаза. Это всего лишь сон.

Но то, что Рейчел снова появилась в моей жизни, – вовсе не сон. Я похлопываю рукой по одеялу, пока не нащупываю свой телефон, уютно устроившийся между подушкой и изголовьем кровати. Я открываю ее сообщения.

«Это Рейчел Кэллоуэй».

А это звучит почти зловеще: «Грэм не убивал Шайлу. Он невиновен».