Любовь творит чудеса - Джулия Джеймс

Ее слова должны были принести облегчение, но вместо этого Анатоль понял, что все кончено.

Кристин села за рабочий стол Василиса. Она чувствовала его присутствие в каждой детали. Здесь он проводил большую часть времени, работал, читал. Недели после смерти Василиса казались болезненно тянущейся вечностью. Его не хватало. Ники часто плакал, закатывал истерики, но капля за каплей к нему приходило осознание, что он больше не увидит своего любимого деда.

Ее замужество стало для Анатоля шоком. Сначала он считал ее дешевым развлечением для богатого мальчика, а потом охотницей за деньгами семьи Кириякис. Ей было больно и грустно оттого, как низко он ее оценивает, как ужасно он о ней думает.

Выгнать его было правильным решением. Однако с уходом Анатоля возникла еще одна проблема. Ники нарисовал паровозик для деда и теперь ждал, когда «большой брат» придет посмотреть его рисунок.

Она постаралась объяснить ему, что «большой брат» живет в Греции и много работает. Поначалу это сработало, но вскоре малыш снова начал спрашивать:

– Когда он придет? Я хочу его увидеть. Почему он не приходит? Я нарисовал паровозик и хочу ему показать.

Кристин мучило чувство вины. Ники и так потерял любимого человека. А теперь ему придется расти без отца.

Какой толк терзать себя этими мыслями сейчас? Кристин решила сосредоточиться на работе. Завещание наконец утверждено судом. Оно оказалось объемное, сложное. У Василиса было большое состояние. Кроме того, он завещал основать благотворительный фонд, чтобы продолжать его дело.

Последнее беспокоило ее больше всего. В конце недели она будет в первый раз исполнять обязанности вдовы Василиса – представлять его на открытии выставки греческого искусства в известном музее в Лондоне. Она впервые будет одна.

Она погрузилась в изучение материалов выставки.

«Я делаю это для Василиса. Он так много мне дал», – думала она.

Он явился для нее спасителем, когда ее жизнь катилась под откос.

* * *

Анатоль был на совещании, но мыслями далеко от инвестиций, прибыли и налогов. Сегодня он получил письмо от адвокатов Василиса в Лондоне. Они хотели связаться с ним как можно скорее.

«Вероятно, завещание вступило в силу», – думал он.

Он сжал губы. Теперь он узнает, как богата стала молодая вдова Василиса. Она сыграла хорошую партию для девушки, которую Анатоль в буквальном смысле подобрал на улице.

«Как только я дал ей понять, что даже ребенок не поможет ей захомутать меня, она тут же отдалась Василису и получила то, что хотела», – думал он.

Старая боль снова вернулась. Анатоль заерзал в кресле. Ему не терпелось скорее закончить и позвонить в Лондон.

Он не хотел снова будоражить душу мыслями о смерти любимого дяди холодной встречей с Тиа. Может, стоит оставить все как есть? Он не может повлиять на завещание, так что, если вдова Василиса получит все его деньги, что с того?

«Но дело не только в Тиа, дело в нем и в сыне Василиса», – подумал он.

Анатоль никогда раньше не думал о детях, откуда взялись в нем сочувствие и душевная теплота, которые он так хотел подарить мальчику? Дети не имели ничего общего с его жизнью.

И все же…

Почему ему хотелось успокоить этого мальчика, отвлечь его от грустных мыслей, заставить улыбнуться.

«О нем больше некому позаботиться, кроме его матери, женщины, которая вышла замуж ради денег и богатой жизни», – ответил он сам себе.

Анатоль нахмурился. Он предупредил Тиа, что ребенок Василиса все изменит, но она выгнала его, запретила общаться с Ники. Глаза его потемнели. Кто‑то должен позаботиться о ребенке. О какой безопасности может идти речь с такой матерью, как Тиа?

Зазвонил телефон. Лондон на проводе. Анатоль поднял трубку и уже через десять минут отдал поручение секретарю забронировать ему ближайшие билеты в Лондон.

Кристин села в машину и отправилась на выставку. Она очень волновалась. Лондон хранил в себе больше воспоминаний о ее прошлой жизни, чем какое‑либо другое место.

Она должна прекратить думать об Анатоле, о том, как они встретились, как он сделал ее частью своей жизни, как она влюбилась в него без памяти. Он был принцем в ее глазах, однако на самом деле все оказалось куда прозаичнее. Он оказался обычным парнем, богатым и ведущим шикарную жизнь. Он не хотел ни ее, ни ребенка в своей будущей жизни.

Василис же с радостью принял ее и ребенка, о котором и не мечтал.

Теперь Ники был единственным, кто у нее остался.

Зачем она опять думает об Анатоле? Она должна быть благодарна уже за то, что он не появляется снова, не пытается увидеть Ники.

Кристин поджала губы.

«Его знакомство с Ники ничего не изменит. Я не допущу его и близко к малышу. Я не позволю никому настраивать моего сына против меня», – думала она.

Кристин усилием воли отодвинула все грустные мысли на задний план и сосредоточилась на выставке. Пришло время выступить. Во рту у Кристин пересохло от волнения, ведь ее представили как миссис Василис Кириякис.

Она сделала глубокий вдох и начала. Кристин тщательно продумала свою речь, выучила ее наизусть, и теперь голос ее звучал уверенно и спокойно. Она говорила, как рад был Василис поддержать эту выставку греческого искусства и исторического наследия эллинской культуры, тщательно спланированную директором музея доктором Ланчестером. Затем переключилась на представление важнейших артефактов и закончила речь тем, что, несмотря на преждевременную кончину Василиса, его дело будет продолжать благотворительный фонд, специально основанный для этих целей.

Кристин передала слово директору музея, а сама прошла в зал. Вскоре официальное открытие закончилось, и на фуршете она дружелюбно общалась с приглашенными гостями. Все были в вечерних нарядах и угощались шампанским, но Кристин все еще носила черное в знак траура по мужу. Она мило улыбалась и слушала, что жена директора музея рассказывала ей. Кристин была знакома с мистером Ланчестером и его женой еще до выставки. Они приходили на ужин к ним до того, как Василис серьезно заболел и уже не смог выкарабкаться.

Неожиданно она услышала позади себя голос, и по ее спине пробежал холодок.

– Не представишь меня?

Она обернулась, не веря собственному слуху, но глаза точно не могли ее обмануть.

Анатоль.

Одетый в черный смокинг, как и остальные гости, он могучей горой возвышался над ней. Кристин почувствовала слабость во всем теле.

Как он оказался здесь?

– Я подумал, что это моя обязанность представлять семью Кириякис сегодня, – сказал он и улыбнулся учтиво, но не эмоционально.

Кристин поняла, к чему он клонит. Она не может быть представителем Кириякисов. Ей было больно, но она не должна была показывать своих чувств, не должна поддаваться провокации.