Тендровский узел - Игорь Сорокин

Одесский рейд и набережная, живущие своей жизнью, создавали желаемую идиллию благополучия и процветания. На пирсе ждали родные и близкие. Наконец-то вся флотилия собралась в одном месте у причалов.

На берег высыпали семьи и просто знакомые, встречая швартующиеся к пирсу корабли и катера. Только здесь эвакуированные с Измаила семьи смогли, всего на несколько часов, встретить своих близких и родных. Каждый швартующийся катер и корабль встречали радостные крики детей и слезы взрослых. Скупая мужская слеза также имела повсеместное распространение. Корабли и суда мгновенно наполнились голосами и визгом детей, бегающих по палубам и причалам. Обнявшиеся парочки в открытую, без доли стеснений, замерли тут и там в объятиях друг друга.

На пирсе меня встретила моя семья – жена в положении и сестра с сыном, которого решили назвать Виктором.

Зададите вопрос – откуда появилась сестра с сыном? Ответ очень простой – от парторганизации.

Давайте посмотрим на этот вопрос не с позиции членов демократического общества третьего тысячелетия, когда штамп в паспорте и свидетельство о браке, да еще и гражданство – во главе всего. А семья? Семья может быть развалена по решению не только беспринципного (подлого… и т. п.) мужа, но и из-за взбалмошности его супруги. Они просто оба могут пойти на принципы. Или, например, не сошлись (разошлись) в сексе, а дети – они не решают. Их ставят перед фактом, типа «мы расходимся…». Родственные связи признаются только первичные, многие не знают и своих родословных и родственников в третьем и далее коленах. Зато понятие феминизма и гендерной политики – во главе угла.

Это действительность двухтысячных годов и постсоветского пространства.

Что мы знаем о Советском Союзе 30-х и 40-х годов XX столетия? Какие они были – общество и нравы перед войной и на войне 1941–1945 годов? Да и сразу же после войны?

От тех времен осталось мало – то, что прошло цензуру и мемуары политработников. Информация использовалась выборочно и только в пользу партаппаратчиков. На смену им пришли демократы (дерьмократы, по-другому не назвать) – купленные члены партии и политики. Появилось и понятие «олигархия», то, о чем ранее показывалось в мультиках и сказках типа «Трех толстяков» и «Чиполлино», а миллионер описывался в виде проныры бухгалтера в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова.

Как узнать правду? Надо просто откинуть лишнее и снять розовые очки.

В недавно присоединенный к СССР город Измаил в 1940 году пришла флотилия как военное морское соединение, приведя следом за собой семьи военморов и обслуживающих их специалистов.

В Бессарабии ранее каждый день начинался с молитвы во славу королевской семьи, в которой капитал имел многовековую историю накопления семьями из поколения в поколение. Приезжие голодранцы без роду и племени или местные нищие с наганами в руках, не признающие христианские ценности и патриархальные устои, по решению собрания парторганизации могли отобрать имущество рода в пользу пьянствующих бездельников и горлопанов, фактически отдав все коррумпированным чиновникам от партии на разграбление.

Заложниками действительности оказались и семьи дунайцев и всей Бессарабии. Оказавшись в чужом городе, флотилия и все относящиеся к ним жили в своего рода огромной коммуне. Где главными были не законы или патриархальные ценности, а решение партийных и комсомольских собраний. Для женской половины коммуны еще и женсовет создавался, уж очень иногда непростые вопросы возникали с женщинами. Хотя партийными и комсомольскими организациями руководили политотделы, однако и они иногда становились заложниками решений первичных парторганизаций. Одним из самых сложных было решение вопросов личных отношений коммунистов и их половинок (боевых подруг). Понятие брака считалось пережитком прошлого, а целостность семьи обеспечивала общественная организация. Наверх такие вопросы не поднимешь, а в низшем звене попробуй с разъяренными бабами совладать. И смех и грех, в общем. Одним из таких вопросов оказался и вопрос командира монитора «Ударный».

Пытаясь ассимилироваться в новом, лично для меня, коллективе, я очень быстро решил вопрос с женитьбой на Марине, убрав по существу период ухаживаний. В это время моя бывшая боевая подруга Светлана вдруг обнаруживает, что находится в интересном положении. Детдомовская воспитанница в своей амбициозной молчанке и с проявлением упертости в характере думала, что я вернусь из Николаева в ее объятия с извинениями и прочим… Ан нет, не случилось. Пока кто-то раскачивался и надеялся, что кто-то одумается и вернется к подруге, Иван Прохоров попал в загс и обрел себе законную жену, которая, как и полагается, в течение месяца оказалась также в интересном положении.

Понятие аборта в те времена как обыденность не воспринималось, тем более в таком почти закрытом коллективе, но и факт беременности среди тех, кто, как правило, находился в положении типа «ребенок у юбки, на руках и в животе», тоже долго утаить невозможно. Вот тут и произошел маленький скандал.

Ах, этот кобелина Прохоров нашу подругу совратил и бросил («поматросил и бросил»)! Мало ему одной, так он еще и второй мозги закомпостировал. И так далее, и в том же духе. Это поначалу.

Проходит совсем немного времени, и…

Далее женская общественная мысль переходит во вторую фазу развития. «Вот Светка дура упертая, сама виновата, не надо было выкаблучиваться – вот и упустила свое счастье…» – «А Маринка… она что, дура, когда ее целый командир корабля замуж позвал? Кто бы отказался?! Молодой, капитан-лейтенант, красивый. Молодец Маринка, и ребеночка тут же, не откладывая, получила!» – «Но Светку все же жалко, куда она теперь с дитем? Надо все же этого Прохорова как-то к ответственности привлечь!»

Вот такие брожения и начались вокруг молодой семьи капитан-лейтенанта Прохорова и его бывшей подруги.

Дошло до разговора с председателем женсовета дивизиона Пелагеей Ивановой.

– Прохоров, что же ты наделал? От тебя две девки теперь в положении, ты о чем думал, когда со Светой разошелся и к Маринке пошел.

– Пелагея Петровна, ни о чем не думал… Пришел из Николаева, Маринка встретила, вот с ней и пошел, почти сразу в загс. Зачем время оттягивать? Тут же ей и предложение о замужестве сделал. Что тянуть, не пацан вроде? Кто знал, что Светлана в положении. Вроде мы с ней перед уходом флотилии в Николаев решили разойтись как в море корабли. Не сошлись характерами. Если бы любила, то встречала бы, несмотря ни на что.

– Это верно. Глупая и упертая она, но не по-людски так получилось, живот девке сделал, а теперь что – сама разбирайся. Она все же ребенка от тебя ждет.

– Пелагея Петровна, а мне что делать теперь с беременной Маринкой, с которой у нас, как говорится, любовь? Все бросить ради старой боевой подруги, которая своей взбалмошностью наши отношения не берегла? Мне теперь и со второй развестись и между двумя огнями метаться?

– Иван, ты это уже слишком. Я сама не знаю, но Света – она своя, комсомолка, а Марина из новеньких, из мещан. Не очень ее наши бабы любят. Такого жениха умыкнула… А ты мне любовь, любовь…