Танкисты - Сергей Зверев

– Две Семерки, я Тюльпан! – послышалось в шлемофоне. – Доложите обстановку.

– Тюльпан, я Две Семерки, – с удовольствием ответил Соколов, радуясь, что теперь воевать ему приходится на радиофицированных машинах. Насколько упрощается управлением боем. – Пока чисто. Противник не обнаружен. Приближаемся к мосту. С ходу атаковать считаю нецелесообразным. Проведу визуальную разведку обстановки на мосту и атакую.

– Удачи, Две Семерки!

Соколов еще раз достал и развернул на колене карту. Низинка дальше выйдет к берегу пологим широким рукавом, и танки будут видны как на ладони с того берега и со стороны моста. Все, здесь надо встать и с биноклем осмотреться. Глянув в перископ, Алексей определил для себя точку остановки – одинокое дерево на склоне.

– Я Две Семерки, всем стоп! Стоп, Бабенко! Внимание, командир покидает танк, за меня остается сержант Логунов. Восьмерка, встань рядом, наблюдаешь вперед. Девятка, разверни башню назад, прикрываешь тыл. Омаев, с автоматом в люк, прикроете меня.

Не глуша двигателей, танки встали, как приказал командир, фактически заняв круговую оборону. Соколов еще раз осмотрелся в перископ на все 360 градусов и только потом, взяв из рук Логунова бинокль, открыл люк. Гул танковых двигателей и звук моторов грузовиков он услышал сразу. А еще где-то в нескольких километрах шел страшный бой. Канонада стояла такая, будто сотни орудий били почти одновременно. Выбравшись из люка, Алексей спрыгнул на корпус танка, потом на землю и побежал к дереву на склоне. Там, за этим бугром, был спуск к реке. Упав животом на землю, молодой командир пополз к дереву и, наконец, приподнял голову над травой.

По мосту шли танки. Что это был за мост, видно было плохо, потому что под тяжестью танка бревенчатый настил пружинил и опускался, почти целиком скрываясь под водой. Один немецкий танк уже стоял на берегу и, нацелив ствол на овраг, прикрывал переправу других машин. За мостом стояло еще несколько танков и бронетранспортеров. Несколько офицеров и солдат с баграми ходили по краю моста, приседали и что-то обсуждали, активно жестикулируя. Командование не ошиблось, понял Соколов. По этой переправе немцы могут перебросить незаметно пару батальонов танков и до полка пехоты. А потом ударить со стороны этой балки фактически во фланг позициям корпуса. А если в это время еще и ударят с фронта их главные атакующие силы, то удержаться будет сложно. Не спасет даже отдельный танковый батальон тактического резерва.

Соколов вскочил на ноги и побежал к танку. Спешить, надо очень спешить! И канонада все приближается. Нет, не приближается, это приближается гул моторов сотен танков. Даже земля под ногами ходуном ходит. Голова стрелка-радиста Омаева скрылась в люке, пропуская в него командира. Соколов сразу схватил разъем ТПУ, подсоединил его к разъему шлемофона. Он не успел открыть рот и отдать приказ, как снаружи хлестко, со звоном ударил орудийный выстрел. Стреляла Восьмерка. И тут же в шлемофоне раздался голос Огольцова:

– Немец на прямой! Подбил, горит!

Соколов развернул перископ и увидел горящий немецкий «Панцер II». Из бокового люка вывалился танкист в черном обмундировании, но, тут же попав под пулеметную очередь, свалился и остался лежать ничком в траве. Остальные члены экипажа были убиты или ранены и танка не покидали.

– Девятка, – быстро стал командовать Соколов, – направо, на бугор. Бьешь по немцам, создаешь затор по ту сторону моста. Восьмерка, за мной! Что бы ни случилось, ты должен взорвать или поджечь мост. Любой ценой! Всем вперед!

Замыкающий их маленькую колонну старший сержант Никитин повел свой танк на склон. Он сумеет отвлечь немцев, он создаст впечатление, что к мосту подошли большие силы советских танков. Поторапливая Бабенко, Алексей прикидывал ситуацию и свои действия. «Если первый танк, что стоял на берегу, пошел в низинку, значит, с моста уже сошел второй, который будет прикрывать переправу. А если это не первый, если здесь, в низинке, уже несколько танков, которые начали накапливаться перед атакой? Ничего, тогда я изменю задачу Никитину, и он будет бить по мосту. Ему мост и уничтожать, а мы его прикроем здесь, в балке. Хоть бортами танков, а загородим его, не дадим до него добраться».

Проскочив на скорости мимо подбитого танка, Соколов сразу увидел всю ситуацию в целом. Второй танк стоял перед мостом и поворачивал башню, по мосту шли третий и четвертый танки. Видимо, немецкие инженеры убедились, что такую нагрузку бревна настила выдержат.

– Восьмерка, бей тех, что на мосту, подожги их, а потом фугасными раздолбай сам мост! Бабенко, короткая! Бронебойным, два выстрела!

Танк плавно затормозил, чуть «кивнув» передней частью, и замер, почти не покачиваясь.

– Дорожка!

Логунов чуть докрутил механизм поворота башни, подготовив нужный угол заранее. Понял, какую цель прикажет взять командир. Танк на берегу поворачивал и поворачивал башню в сторону появившихся советских машин. Гулким звоном ударила пушка, лязгнул казенник, выбрасывая гильзу. Бочкин тут же вогнал на ее место второй бронебойный, схватил с пола гильзу и выбросил ее в люк наружу.

И тут по башне «тридцатьчетверки» ударила болванка, пройдя вскользь. Танк вздрогнул, но выдержал удар. Соколов видел в перископ, что первый снаряд ударил немецкую машину ниже башни в лобовую броню и пробил ее. Но танк успел выстрелить в ответ по советской машине, только снаряд не причинил вреда «тридцатьчетверке», отлетев рикошетом. Вторым выстрелом Логунов добил немца, и из танка повалил дым. Повернув перископ в сторону моста, Алексей не удержался от похвалы:

– Молодец, Восьмерка! Только не стой, маневрируй, маневрируй.

На мосту горел второй танк. Его спешно покидал экипаж. Третий, шедший сзади, тоже остановился, но в него уже попал еще один снаряд танка Огольцова.

– Влево, Бабенко, скорость! Еще! Стой, разворот вправо на мост. Короткая! Фугасный!

За мостом рвались осколочные и осколочно-фугасные снаряды, которыми с холма бил Никитин. Там уже горели два или три бронетранспортера и разбегалась в разные стороны, ища укрытия, пехота. Танки пятились от моста и шевелили стволами пушек, выискивая цели. Гул снаружи все приближался. Соколов стал крутить командирской башенкой, пытаясь понять источник звуков. Явно подходили танки. И в очень большом количестве. Вот уже началась стрельба. Даже в танке было слышно, сколько одновременно било орудий. Ясно, немцы атаковали корпус со стороны долины.

Мост взлетел на воздух, бревна падали в воду, поднимая столбы воды, а немецкий танк погружался, оседая на корму. Второй задымил и судорожно перебирал гусеницами. И вскоре тоже стал сползать в воду. Еще два взрыва – и от моста не осталось ничего, кроме плавающих в реке обломков бревен и мелкой щепы. Пузырилась вода на месте, где в воду погрузились два танка.

– Две Семерки, я Тюльпан, – послышалось в шлемофоне. – Ответь, Две Семерки!

– Две Семерки приказ выполнил! – доложил Соколов не без торжества в голосе. – Мост уничтожен. Уничтожены три вражеских танка, три бронетранспортера, два грузовика и до взвода пехоты.