Тюрьмой Варяга не сломить - Евгений Сухов

— Прости, Карлос! Так вышло.

Кто бы мог подумать, что привет от мертвого Карлоса Ириарте ему передаст сотрудник ФБР.

— Kaрлocy повезло, — продолжал Фрэнки Галлахер. — После того как ты выстрелил ему в спину и отнял наркотики, он не отправился к праотцам. Он нашел в себе силы заткнуть дыру тряпкой и выползти на дорогу. Как раз в это время по шоссе ехала карета «Скорой помощи» — врачи спасли твоему бывшему приятелю жизнь. Хочу тебе сказать, что Карлос стал совершенно другим человеком. Он изменился не только внутренне, но и внешне. Ты не узнаешь его, если даже столкнешься с ним нос к носу. Теперь это респектабельный человек, он закончил юридический колледж и сейчас работает адвокатом в крупной фирме, имеет весьма солидную клиентуру. Но не пытайся его разыскать: имя и фамилию он уже давно сменил. Хочу заметить, что дела по наркотикам не имеют срока давности, а если к этому добавить еще и покушение на убийство, — фэбээровец сочувственно покачал головой, — то из тюрьмы ты выберешься глубоким стариком, если выйдешь вообще. Сам ведь знаешь, в тюрьме всякое случается…

Стив, с отвращением поглядев на свою рюмку с так и не выпитым бренди, осторожно поставил ее на стол, потом медленно поднял тяжелый взгляд на Галлахера:

— Что вы от меня хотите?

— Самую малость. Мы согласны закрыть глаза на некоторые твои шалости, но ты должен помочь демократии Соединенных Штатов.

— Неужели демократия великой страны нуждается в заступничестве такого низкого человека, как я? — губы Стива скривились в ехидную усмешку.

Фрэнки Галлахер налил себе чашку ароматного кофе. Всем остальным напиткам он предпочитал именно кофе, обожая его пьянящий запах и горьковатый вкус. Он где-то даже понимал наркоманов, которые испытывают зависимость от героина. Нечто подобное он чувствовал и по отношению к свежесваренному эспрессо, и если бы ему однажды сказали, что он выпил последнюю в своей жизни чашку, то всю оставшуюся жизнь он воспринимал бы это как наказание.

Сделав малюсенький глоток, он почувствовал, как горячий напиток скользнул по пищеводу, coгревая желудок. Фрэнки никогда не пил остывший кофе, он предпочитал поглощать его чуть ли не раскаленным, чтобы сполна прочувствовать, как разбегается по жилам разогретая кровь.

Фрэнки выдержал паузу, неторопливо допил кофе и отвечал как можно спокойнее:

— Представь себе, что нуждается. Иначе я не стал бы терять время на пустые разговоры.

— Что же я должен сделать?

Стив взглянул на бутылку с бренди, но открывать ее не стал.

— Ну что же! Это уже другой разговор. Перейдем к делу. Ты или твои ребята должны устранить одного русского — Игнатова.

— Вот как! А потом ваши ребята упрячут меня еще лет на сто пятьдесят?

— Стив, ты не так меня понял, мы, наоборот, берем тебя под свою защиту.

— И это все?

— Чего же ты хочешь?

— Я хочу помилования. Полного. Чтоб дядя Сэм мне все простил. Иначе я ни за что не возьмусь.

— Ну что ж, хорошо. Нечто подобное я и ожидал, — кивнул головой Фрэнки. — Поэтому хочу тебя обрадовать: у меня в кейсе лежит бумага на твое освобождение. Мне достаточно только поставить число, и ты можешь выйти хоть завтра.

— Мне бы хотелось увидеть бумагу.

— Ты не доверяешь ФБР, Стив, — это нехорошо.

Фрэнки взял со стола кейс, набрал цифровой код, щелкнул замком.

— Вот она, эта бумага. Ты даже можешь подержать ее в руках. Посмотри вот там, внизу… видишь, подпись прокурора штата. Теперь взгляни на печати… Ну, убедился? — Фрэнки довольно улыбнулся. От его глаз не укрылось, что казенная бумага произвела на Стива сильное впечатление. — Ну что, теперь веришь?

— Теперь верю, — Стив неторопливо вернул бумагу. Он расставался с ней неохотно, как будто это был не лист обыкновенной бумаги, а собственная душа.

— Ну так что ты на все это скажешь?

— Хорошо, я вынужден принять ваше предложение.

— Вот и отлично. Ты оказался умным парнем, Стив. А значит, понимаешь, что устранение русского должно произойти как бы случайно — в обычной коридорной драке между заключенными. И еще я очень надеюсь, что наш разговор не выйдет за пределы этих стен.

— Я все понимаю, будьте спокойны.

— Ты знаешь такого заключенного — Джонни-Могильщика?

— Канадец, здоровяк в триста фунтов весом?

— Он самый. Мне бы хотелось, чтобы он тоже… пострадал в этой ссоре.

После разговора со Стивом Фрэнки вернулся к себе в офис, сел за стол и задумался. В последнее время ему явно не везло: все проекты, которые он затевал, неизменно рушились, как будто невидимый недоброжелатель заранее просчитывал контрмеры. Пять лет назад ему с огромным трудом удалось внедрить своего человека в крупнейшую китайскую преступную группировку. Но с его помощью он успел провести всего лишь одну-единственную операцию по ликвидации канала доставки героина из Юго-Восточной Азии. А потом отрубленную голову агента полицейские обнаружили в мусорном контейнере в китайском квартале.

Два года назад он торжествовал победу, когда приняли именно его, Фрэнки Галлахера, план борьбы с японской «якудзой», но не прошло и месяца, как неожиданно его перевели в европейское управление и «бросили» на Россию.

Теперь он занимался малоперспективной и даже опасной операцией под кодовым названием «Тройка», целью которой являлась борьба с «русской мафией». Идиотизм состоял в том, что по замыслу высокого начальства тайной слежке и проверке подвергались все российские граждане, прибывающие в Америку — особенно по делам. Игнатов был одним из сотен его заочных «объектов». И, видимо, очень интересным объектом — иначе из Вашингтона не пришла бы шифровка с коротким требованием избавиться от Игнатова. Непонятно только, кому это понадобилось. Но ведь приказы не обсуждаются.

Заверещал переговорник. Фрэнки Галлахер нажал кнопку. Секретарша сообщила, что его спрашивает некий «мистер Нестеренко».

— Мэри, скажи, что у меня совещание. — Фамилия отчего-то показалась ему знакомой. — Постой!

— Да, мистер Галлахер.

— Кто это? Мы его знаем?

— Мистер Галлахер, он сослался на Вашингтон. На Майкла…

Фрэнки Галлахер сглотнул слюну. Майкл… Какого черта!

— Ладно, Мэри, соедини!

В трубке послышался властный старческий голос с сильным славянским акцентом.

— Мистер Галлахер? Моя фамилия Нестеренко. Мы не знакомы. Но мой добрый друг Майкл посоветовал к вам обратиться. Мы могли бы встретиться где-нибудь в городе? — И, предваряя все вопросы, старик продолжил: — Я тут нахожусь в составе российской официальной делегации. По линии Министерства юстиции. Но к вам у меня дело неофициальное. И неотложное.