Пароль. «Вечность» - Алексей Бобл

Усевшись на краю дверного проема, я свесил в кабину ноги, нагнулся и заглянул внутрь.

– Ясно, что монахи. Я имею в виду: почему они гнались? Что им от вас надо?

Водитель был мертв – когда фургон перевернулся, ему размозжило голову о боковую стойку. Интересно, почему лобовое стекло не разбилось от удара? Я потрогал его, и оно прогнулось под пальцами. Оказалось, что там не стекло, а какая-то пленка, покрытая составом вроде лака.

Заметив кобуру с ремешком, висящую на крюке под рулевым колесом, я спрыгнул в кабину, взял оружие и полез обратно.

– За этими монахами едут другие, – сказала Юна Гало. – Скоро здесь будут. Надо уходить.

– Так почему они гонятся за тобой? – повторил я, выбираясь на кабину.

– Не твое дело, наемник. Слушай, что это за странная одежда на тебе? Это же пластмасса? Где ты такой комбинезон нашел, в развалинах?

Спрыгнув на землю, я пошел вдоль фургона. В кобуре оказался револьвер, чем-то напоминавший «кольт» времен Дикого Запада. Я переломил ствол, тронул капсюли, торчавшие из барабана. На патронах не было маркировки, обычной штамповки завода-изготовителя, – они явно кустарного производства.

Защелкнув ствол, я вытянул руку, прицелился... А неплохая штука. Вес что надо, рукоять удобно лежит в руке...

– Кто в кузове? – спросил я, опустив револьвер. – Вас там минимум двое было.

– Михай, мой слуга, но он тоже мертв. – Она произнесла это равнодушно, будто Михаю на роду было написано отдать жизнь за свою хозяйку. – Монах попал в него сквозь бойницу. Наемник, ты меня слышал? Надо побыстрее уходить отсюда.

Я застегнул пояс, сунул в кобуру револьвер.

Мне надоел ее командирский тон – не знаю, кем была Юна Гало, но она явно привыкла помыкать людьми, а еще привыкла, чтобы ее слушались беспрекословно. И мне это не нравилось. Я полез в люк, бросив через плечо:

– Ну так уходи. И не приказывай мне что делать, ясно?

К полу, ставшему теперь стеной, были прикручены две железные лавки, лежанка и шкаф. Остальное ссыпалось вниз – посуда, пара сундуков... и тело седого мужчины с дырой в голове.

Я поднял ружье Михая. Оглядевшись, раскрыл один сундук – там лежала одежда, за ним второй, где оказалась всякая снедь: хлеб, нанизанные на веревочку куски вяленого мяса, банка с какой-то приправой, две большие тыквенные фляги, что-то еще... Банка была разбита, и в кузове запахло так, что я чихнул.

Стало темнее – в люке появилась голова девушки.

– Наемник! – позвала она.

Я повесил за спину ружье, прицепил к поясу подсумок с патронами и стал перекладывать еду из сундука в котомку, которую нашел в нем же.

– Что?

– Я благодарю тебя, – произнесла Юна Гало сухо. – Я должна была сразу поблагодарить тебя, но слишком растерялась. Ты спас мне жизнь. Теперь нам надо уходить отсюда. Если останешься, монахи будут пытать тебя, чтобы узнать, куда пошла я, а потом убьют.

Пожав плечами, я выпрямился, закинул котомку за спину и полез наружу. Юна шагнула в сторону.

– Сколько их еще сюда едет?

– Я точно знаю про самоход вроде этого и два «тевтонца». Возможно, их больше.

Значит, самоходами здесь называют такие фургоны... А «тевтонцы»? Уточнять я, конечно, не стал. Сжимая в руках ружье монаха, девушка смотрела на дорогу. Не оборачиваясь, сказала:

– Я богата, наемник. Хорошо заплачу тебе. Не знаю, могу ли тебе доверять, но... Я нанимаю тебя. Пять золотых. Два вперед, три – когда дойдем до места. Ты будешь сопровождать меня и охранять. А теперь идем, монахи вот-вот будут здесь! Пока ты был внутри, я осмотрела мотоциклетки. Они сломаны, придется идти пешком. – Она показала в сторону моста над пересохшим руслом.

– С чего ты взяла, что я соглашусь охранять тебя? – спросил я.

– Но ты же наемник! А я – дочь Тимерлана Гало!

– А мне что с того?

– Ты... но ты... – Юна задохнулась от гнева. Тряхнув головой, хотела что-то сказать, но передумала. Достала из кармана серебристую заколку и стала укладывать свои темные волосы.

Покопавшись в котомке, я сорвал с веревочки кусок вяленого мяса, понюхал, откусил и стал жевать. Сильно перченое, но вкусное... Впрочем, сейчас мне показалось бы вкусным все что угодно. Покончив с первым куском, я принялся за второй; достал флягу, открыл и понюхал – обычная вода. Сделал несколько глотков.

Юна Гало вытащила из-за пояса серый берет и надела поверх собранных в узел волос.

– Пять золотых – это серьезные деньги, – сказала она холодно.

– А монахи – серьезные ребята. Ты это и без меня знаешь.

– Сколько ты хочешь? Или вообще не согласен? Думаешь просто ограбить фургон?.. Ограбить меня?

– Нет, – ответил я с набитым ртом. – Тебя я грабить не собираюсь. Но...

– Молчи! – Она вскинула руку, и я прислушался. Издалека доносился гул двигателей, пока что едва различимый.

– Надо уходить отсюда, наемник! Ты поможешь мне или нет? Сколько ты хочешь?

Я прикинул варианты. За спиной висели ружье Михая и котомка с едой, на поясе – самострел и револьвер, у меня была вода и патроны, в фургоне нашелся нож. Положение явно получше, чем полчаса назад, когда я бродил по какому-то странному холму с неказистым самострелом в руках. И все же я понятия не имел, где нахожусь и что вокруг. А с этой девчонкой... По крайней мере, я буду постепенно вытягивать из нее новые сведения про окружающее, осваиваться. Пока что надо держаться ее, а потом решу, что делать.

– Семь золотых, – сказала Юна Гало, с тревогой глядя поверх моего плеча на поворот дороги. – Семь, Разин! За эти деньги можно купить ферму!

– Ну хорошо, – решил наконец я. – Три вперед.

Она схватила меня за плечо и потянула прочь от фургона, в сторону моста. На ходу вытащила из-под куртки кошель, достала три большие круглые монеты и сунула мне в руку.

– Быстрее, наемник! Надо уйти за мост, пока они не появились. Дальше Кевок и Серая Гарь, они не будут знать, куда мы свернули...

– Но куда мы идем? – перебил я, продираясь вслед за Юной Гало сквозь заросли бурьяна. – Куда тебе надо попасть, в конце концов?

– В Москву, – сказала она.

Жалким зрелищем был этот мост – рельсы проржавели, шпалы сгнили, между ними нанесло земли, откуда проросли трава с кустами.

Перед тем как ступить на него, мы не сговариваясь оглянулись. К перевернутому фургону подъехал другой, черный, рядом стояли две приземистые машины, похожие на багги, только гораздо больше.

– Сейчас они разберутся, что к чему, и поедут сюда. – Юна шагнула на мост и остановилась.

– В чем дело? – спросил я.